Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо

…Нет, это невозможно — умереть таким образом, здесь, под деревом мапу, после кошмарной гонки, по другую сторону границы. Остается еще надежда все им объяснить, убедить их. Нужно только взвешивать каждое слово. Я скажу им, что эра Трухильо окончилась, что доминиканцы достанут старый календарь и снова будут считать время со дня рождества того бога, в которого они верили, которому молились в церквах.

Он хотел все это им сказать, но его неожиданно поразила непоколебимая уверенность этих профессиональных пистольерос в его гибели. Они даже не стали его обыскивать, не отобрали револьвера — к чему это делать, когда через минуту они опорожнят карманы убитого? Как сломить их тупую уверенность, как объяснить, что его нельзя убивать, потому что тот, кто придет к власти в Республике, вспомнит о нем, а если узнает, что Оливейры нет в живых, прикажет их обоих повесить… «До чего же наивны мои рассуждения, — подумал он, — разве кто-нибудь бескорыстно вспомнит о мертвецах. Да никто и не станет преследовать убийц…»

— Скажи ему еще, — хрипло произнес Консуэло, — кто теперь пришел к власти. Скажи ему, пусть знает. Я думал, ему легче будет умирать, если ты скажешь ему то, первое, но он хочет услышать второе. И теперь ему уж не удастся легко умереть. Он сам так хотел.

— Выслушайте меня, — сказал Оливейра с отчаянием в голосе. — Если Трухильо нет в живых, меня нельзя убивать. Ребята! Да послушайте же вы меня, эры Трухильо уже не существует.

— Существует, — сказал вьехо. — Ты не разбираешься в истории. Сегодня к власти пришел его великий сын, Рамфис Трухильо…

— Именно это ты и должен был ему сказать, — тихо прохрипел Консуэло. — Пусть знает.

— Я сказал, — подхватил Тотойе. — Сеньор Оливейра, молитесь. Пора.

— Друзья… — начал было он и внезапно умолк.

С левой стороны под последним ребром он почувствовал укол направленного снизу вверх острия. Он бросился в сторону, но узкий клинок уже рассекал слои кожи, пробивая путь к сердцу.

Он слышал усиливающийся шум ливня и сквозь него еще какие-то слова.

Наверно, их произнес Консуэло или Тотойе; а может быть, и он сам.

— Эра Трухильо продолжается.

Дождь перестал.

Послесловие автора

Затратив почти шесть лет на сбор и систематизацию материалов, я закончил «Последнюю ночь в Сьюдад-Трухильо» в середине мая 1961 года, описав в последней главе подготовку покушения на генералиссимуса Трухильо. А спустя две недели представитель государственного департамента США сообщил о смерти диктатора, прошитого двадцатью семью пулями не пойманных до сего дня заговорщиков. На следующий день эту новость подтвердило доминиканское агентство: Рафаэль Леонидас Трухильо и Молина погиб 31 мая 1961 года на шоссе, ведущем из Сьюдад-Трухильо в Сан-Кристобаль.

Тогда я дополнил повесть описанием успешного покушения на Трухильо и прихода к власти Рамфиса, сына убитого диктатора и начальника штаба вооруженных сил Доминиканской Республики, завершив тем самым повествование о длившейся в течение тридцати одного года «эре Трухильо»; судьба оказалась чрезвычайно снисходительна к моей книжке.

Дальнейшие события развивались с огромной скоростью. Генерал Хосе Роман, которого заговорщики прочили на пост главы нового правительства, заявил, что не желает иметь ничего общего ни с оппозицией, ни с заговором против режима Трухильо, пока своими глазами не увидит останков диктатора. Но осторожный генерал так их и не увидел: участники покушения спрятали труп в багажнике своего автомобиля и подкинули на виллу бывшего в немилости генерала Диаса, чтобы навлечь на него подозрение. После известия о покушении Хосе Роман удрал с острова; впрочем, через несколько дней он был убит за пределами Республики.

Диктаторская власть перешла к Рамфису, который ознаменовал начало своего правления кровавой резней всех подозреваемых в недоброжелательном отношении к семье Трухильо; в его распоряжении тогда еще находилась стотысячная армия и чудовищно разросшийся аппарат полиции.

Рамфису удается удержаться у власти всего несколько месяцев. Нового диктатора начинают всерьез тревожить угрожающие его жизни демонстрации, протесты, саботажу сжигание портретов и уничтожение памятников генералиссимусу Трухильо. Ни залпы по толпе, ни усиление террора, ни массовые аресты и ссылки не помогают — пример Кубы вдохновляет доминиканцев. Рамфис пытается заручиться поддержкой Вашингтона. Но американский посол в Сьюдад-Трухильо отказывает в благословении членам семьи Трухильо.

Вскоре государственный секретарь США Раск делает довольно двусмысленное заявление: «В связи с возможностью создания опасной ситуации правительство Соединенных Штатов решит, какие еще можно было бы принять меры, которые будут оправданы непредвиденным развитием событий в Доминиканской Республике».