Последняя ночь Вампира

— Может, не хотел на выходе из подъезда с кем-то встретиться? — предположил Леня.

— В полшестого утра?

— Не знаю.

— То-то. Блин, альпинист какой-то… Протокол составь! Про понятых не забудь! Оперов, как закончат, отпускай — наш маньяк уже давно тю-тю.

— Ладно.

— А как приедешь, не забудь про запрос в архив.

— Хорошо…

Роман быстро записал услышанное от Ларисы, посмотрел на лист — вот, даже фамилию не спросил. Взял фотоаппарат, шнур от него для подключения к компьютеру — все нужное у них в отделе есть, но вдруг флешку не вынешь, или еще что, — отключенный телефон Людмилы, ноутбук сунул под мышку.

— Я — в отдел! Закончишь тут — и сразу ко мне! — сказал он Лене.

— Есть…

Девушка по-прежнему сидела на лавочке, Петрович записал ее недостающие данные, дал расписаться и отпустил с миром, два раза уточнив номер ее мобильного.

Кинув на заднее сиденье вещи, сел за руль. Долго вертел в руках бумажку с телефонами Молодчанинова-старшего, подумал-подумал, решил позвонить по дороге.

9. Леонид

Ленькой Роман в общем-то был доволен, и его природную ленцу старался из него вышибить, нагружая работой по самое не могу. Получалось, но никто в отделе не мог понять, какого черта того понесло в следователи. Леонид Самуилович Фринзон, сыскарь, знакомьтесь. Смех да и только!

Этого парнишку к ним перевели два года назад. Щуплый, высокий, нескладный — как у того же Ирвинга, «теловычитание, а не телосложение». Но оказалось, что серьезно увлекался всякими единоборствами, что и доказал при первом подвернувшемся случае — колошматил по головам преступников так, что помощи друзей при аресте даже не потребовалось. Еврейские корни Лени всем служили поводом для шуток. Он кипятился, кричал, что у него греческое имя, и всем показывал крест, висевший на шее, доказывая, что он — православный.

— А Самуил — это древнеримское имя или тоже древнегреческое? — подкалывал его начальник отдела подполковник Слепчук.

Роман же увлекающемуся теологией Леониду всегда повторял:

— Жид крещеный, конь леченый, вор прощеный — одна цена. Ты — «выкрест».

Никто в отделе не был особым антисемитом, и если б Леня не обижался, его бы никто и не трогал. Но раз уж он огрызался, то почему его бы по-доброму не позлить? Работа у ребят тяжелая, грех не позабавиться веселой хохмой. Сначала принялись за его фамилию, Дениска Степнов склонял ее и так, и эдак, переводил на английский, говорил:

— Если бы ты звался Фризоном, все понятно — «свободная зона». Но что делать со второй буквой «н»?

Когда же лингвистические опыты Дэну надоели, он прозвал Леонида «Ленькельсоном» — и это прозвище к Леньке прилипло. Правда, получилось длинным, и не каждый являлся поклонником фонетических тренировок и логопедических занятий, так что Витя Поржиков, называемый не иначе как «Поржик, дай коржик», постепенно направил все юмористические стрелы от себя на Фринзона, для краткости переделав его прозвище в просто «Кальсон». Так и обращался: «Привет, Кальсон». Ну, или «Панталон» под настроение. Тут уж Ленька и вправду пообещал набить всем морду.

У него то смеха ради просили деньги взаймы, обещая «хорошие проценты», то спрашивали, как идут внешнеполитические дела у Шимона Переса.

Но потом к нему привыкли, и со временем донимать перестали, хотя главным катализатором для такой перемены явился один неприятный случай. Правда, начиналось все, как обычно, достаточно весело.

Во время очередного мозгового штурма, когда в кабинете у Слепчука собрался весь отдел и Олег Мерещенко стал тоскливо поглядывать на часы, осознавая, что время желанного обеда неумолимо отодвигается в туманные дали, заметивший это здоровяк Ваня Коренев не выдержал, и обратился к начальнику:

— Семен Сергеевич, отпустите на обед?.. — и добавил тихо, но с отчаянной надеждой: — А?..

— Да вы что! — сверкнул глазами подполковник. — Хочешь сказать, если вам дать выйти, через час сюда хоть кто-нибудь вернется? Дудки! Вопрос срочный. Сидим, работаем. Закончим, иди жри.

— Мы можем закончить, — подал голос Степнов, — что через час, что через пять. Вопрос не только срочный, но и сложный.

— Тогда, — встал во весь свой 165-сантиметровый рост Слепчук и потянулся, — давайте зашлем кого-то в ближайший магазин за какой-нибудь фигней, да прямо здесь быстро перекусим. В американских фильмах полицейские и следаки только и делают, что на рабочем месте пьют кофе и жрут сэндвичи. Чем мы хуже?

— А кто пойдет? — спросил практичный Роман. На улице стояла несусветная жара, и вырываться из-под ласковых прохладных волн командирского кондиционера вовсе не хотелось.

— Кинем жребий! — проявил присущий ему азарт Поржик.

— Да ну вас! — сказала Женя, и тут же непроизвольно зевнула, но быстро прикрыла рот ладошкой. — Я схожу, все равно я половины из того, о чем вы тут спорите, не понимаю. Что покупать?

— Да гамбургеры и чизбургеры в «Макдоналдсе», — решительно заявил проглот Фринзон. — Еще будем тратить время, бутерброды тут нарезать.

— Правильно, правильно, — подвел черту Семен Сергеевич. — Каждому по два. А чай-кофе у нас свои есть.