Последняя обойма

Филатов замялся и сурово посмотрел на своего заместителя.

— Генерал Воронов — доложите…

Андрей проглотил вставший в горле ком и резко выпрямился, вытянувшись в струнку…

Что ответить? Летал самовольно — командующего ВВС в известность не поставил. Но для него это был обычный, ничем не выдающийся полет. Да и отправился он на разведку скорее от скуки, чтоб проветрить распухшую от совещаний и бумаг голову. А тут на тебе: отменная выучка, мастерство, награда…

— Я выясню его фамилию, товарищ командующий, — выдавил он.

Командарм вскинул седые кустистые брови:

— Вы не знаете, кто выполнил этот полет?!

Внезапно в разговор вмешался давний знакомый Андрея — член военного совета генерал-майор авиации Чесноков.

— Товарищ Воронов у нас скромный, — с плохо скрываемой издевкой произнес он. — Он сам и летал на разведку.

— Вы сами? — удивленно переспросил командующий.

Воронов вздохнул.

— Так точно.

— Мальчишество какое-то!

Под суровым взглядом командарма Воронов слегка побледнел.

Пару секунд подумав, командарм распорядился:

— Все свободны. А вас, Леонид Егорович, и вас, Андрей Николаевич, попрошу задержаться…

* * *

— …Ничего особенного, кроме одной детали, — сидя за столом, улыбался Лешка Максимов.

— Колись, что за деталь, — разлил по стаканам водку Андрей.

— Хорошая деталь. Нужная. Представляешь, я наконец-то разошелся с Любкой.

— Ты?! Разошелся с Любой?!

— Ну да. А что в этом удивительного? Ты же знаешь, как мы с ней жили…

Жили они действительно странно. Служба Алексея проходила на глазах Воронова за исключением нескольких лет, проведенных в военных академиях. Посему практически обо всех нюансах семейной жизни товарища Андрей имел представление. В частности, знал о том, насколько счастливыми и теплыми были отношения супругов в первые годы после свадьбы: стихи, цветы, объятия, прогулки под луной. Видел и то, как эти отношения постепенно охладевали, а семейная жизнь превращалась в ад.

Лет через семь-восемь — когда друзья-однокашники стали старшими офицерами — Лешка впервые серьезно задумался о разводе. Мрачный и молчаливый, с потемневшим лицом он нехотя возвращался с полетов домой. И чем ближе подходил к своей панельной пятиэтажке, тем медленнее и короче становились его шаги. И все потому, что дома находилась Любка. Сидела, развалившись на диване, и ничего не делала. Спала до десяти утра, потом красила ногти, часами просиживала у зеркала, смотрела телевизор или читала взятые у подруг книжки. При этом исправно тратила зарплату мужа, да еще ворчала и вечно была чем-то недовольна.

А что же Лешка? Тогда он был типичным слабовольным подкаблучником: ходил полуголодным в плохо отглаженном мундире, с заветной мечтой придушить свою бывшую возлюбленную.

— Как же ты решился уйти от Любки? — проглотив водку, спросил Воронов.

Товарищ последовал его примеру: выпил, стукнул о стол донышком стакана, закусил. И, поморщившись, принялся рассказывать:

— Не поверишь, Андрюха, — случай помог. Ей-богу!..

Воронов сидел напротив друга, слушал, подливал из бутылки в стаканы и незаметно вздыхал…

Утром после окончания совещания он по приказу командующего ВВС задержался в его кабинете. И получил форменный разнос. «Какого черта самовольничаешь?!» «Зачем рисковал жизнью?!» «Здесь и без тебя хватает классных летчиков!..» И это еще были самые ласковые выражения, слетавшие с уст седого командующего. Остальные Андрей предпочитал не вспоминать. Рандеву закончилось взысканием. «На первый раз объявляю вам выговор, товарищ Воронов, — чуть поостыл под конец Филатов. — И впредь запомните: каждый свой вылет вы должны лично согласовывать со мной. Понятно?»

…«Понятно», — снова вздохнул молодой генерал и поднял стакан.

…После разноса он позвонил своему однокашнику, командовавшему вертолетным полком, и напросился к нему в гости.

«Конечно, приезжай! — радостно прокричал тот в микрофон рации. — Сто лет нормально не сидели!»

Полк располагался неподалеку, и уже через тридцать минут Воронов тискал в дружеских объятиях полковника Максимова. Лешкин кабинет в штабе полка вообще напоминал кладовку с маленьким письменным столом, облезлым холодильником «Саратов-2», пятью скрипучими стульями, двумя книжными шкафами и скатанным в валик матрасом в углу. Вместо полноценного портрета генерального секретаря на стене висела засиженная мухами открытка. Но благодаря плотным шторам на окне и приятной прохладе, пилось и вспоминалось здесь отлично.

Алексей прервал рассказ о разрушенной семейной жизни. Друзья выпили, закусили, помолчали под мерное урчание кондиционера.

— Ты чего сегодня такой смурной? — заметил Лешка неладное в поведении товарища.

— Не обращай внимания. Рассказывай дальше.

— А что дальше?.. После того как Любка выставила меня за дверь, сижу на лестничной клетке и думаю, что делать. Состояние хреновое — хоть стреляйся. Вдруг гляжу, по лестнице инженер полка поднимается — майор Петровский. Помнишь такого?

— Конечно. Молчаливый такой, спокойный.