Последняя обойма

Ну, какой из него командир первого отделения — ни в лесу ориентироваться, ни людьми руководить! Его руководства минут на пять с половиной от силы и хватает.

— Гудин! — сержант Гудин Виктор Вячеславович — командир второго отделения. На нем в группе вся дисциплина в моё отсутствие держится. Небольшого роста, коренастый. Голос — как рявкнет, так и хочется под землю зарыться и не высовываться.

— Слышал, что я Маркитанову сказал? — тот кивнул. — Проследишь…

— Есть! — Гудин не слишком разговорчив, но исполнителен, скажешь, можно не проверять — сделает.

— Олег, бросай это грязное дело! — Гордеев сел на плащ-палатку и тонкой, длинной палочкой начал чертить на песке кривую линию. — Они что почём сами разберутся.

— «Разберутся они», — про себя проворчал я, но вслух говорить не стал. Ротного порой фик поймёшь: то ли шутит, то ли всерьёз говорит. А сделаешь что не так и сразу «заполучи фашист гранату» в виде командирского разноса. Вообще-то на сдаче оружия командир группы сам обязан присутствовать, но у нас последнее время вольница. Комбат на подобное нарушение сквозь пальцы смотрит, говорит: пусть к самостоятельности привыкают. И то правильно, не век же им сопли вытирать. Скоро на войну, а там группник без сержантов один за всем не уследит… А вот и остальные группы подтягиваться начали.

— Лыжин! Иван! — лейтенант Лыжин — это командир второй группы. Его ротный и зовёт.

— Давай дуй с ротой, проследи за сдачей оружия. Сдадите — доложишь.

Ванька дернулся, «что это, мол, я», но промолчал, с Гордеевым по пустякам спорить — себе дороже…

— Товарищ майор! — Всё же душа моя не выдержала. — Заберите его от меня…

— Кого? — ротный сделал вид, что не понял.

— Димарика…

— Олег, ты сам не понимаешь своего счастья… — Он ещё издевается!

— Товарищ майор… — ротный не дал мне договорить, предостерегающе подняв руку.

— Вопрос не обсуждается.

— Блин! — так и хочется послать всех в три этажа.

— Зря ты так! — он меня ещё уговаривать собрался. — С Димариком не пропадёшь.

— Угу, — я в сомнении покачал головой.

— Точно! — Гордеев даже не улыбается. — Ты думаешь, ему просто везёт? Может и так, но и от фактов никуда не денешься: у групп, с которыми он ходил, самые большие результаты боевой деятельности, и потерь при нём никогда не было, легкораненые не в счёт. Он как мишка-талисман. Если Димарик с группой, значит, всё будет тип-топ.

— Как в сказке! — сарказма в моём голосе хватит на десяток таких Димариков.

— Я тебе правду говорю, так и было! Если Димарик с группой, все в шоколаде, а стоит ему заболеть или по иной какой причине остаться в ПВД, жди беды. А в остальном… чепухня. И вообще, с Димариком, это как с тем котом…

— А причем здесь кот? — это Витёк Иволгин один из подошедших группников спросил.

— А ну да вы-то не в курсе. Есть у нас кот, там, в Чечне, вечно облезлый, одно ухо на половину отсутствует, поорать любит. Подобрали его где-то, кто-то, уже и не помнит никто, где и как. Кличку Ништяк дали. Ни к какой палатке он так и не прибился, шастает, где и когда хочет. В общем, кот как кот, ленивый, мышей не ловит, всё тушёнку или рыбные консервы клянчит. А потом заметили: стоит только кому Ништяка обидеть — и откат по полной. Пнул его как-то командир второй роты — и на первом же Б/З лапку* ему и отстегнуло. А Лемехов Стасик за шкирок с кровати скинул, так через несколько дней в этой же руке граната разорвалась. Короче, теперь все стараются этого урода задобрить, — (Да, кажется, особой любви ротный к Ништяку не питает), — перед Б/З тресковой печёночкой накормить, тушёночки полную баночку ему оставить…

— Да ерунда всё это!

— Погоди, я же не сказал, что это кот виноват. Только так получается, что лучше этого кота не трогать, хотя и сволочь он по жизни — куда бы ты съестное не положил, найдёт и слямзит, да ещё нет-нет да кому и в постель нагадит. — Ротный неприятно поморщился. Ага, вот она где, оказывается, собака «порылась»…

— Да я бы его за такое так отхайдокал… — Иволгин сделал движение ногой, словно и впрямь намеревался двинуть воображаемого кота.

— Ну, ну, посмотрим на тебя, когда ты по минным полям походишь… — усмехнулся ротный. — Вера верой, но я бы его все же обижать не советовал.

— Но Димарик же не кот! — я всё же не отказался от мысли избавиться от своего столь «доблестного» сержанта.

— Димарик лучше. Ты за ним как за каменной стеной! — на этот раз ротный позволил себе улыбку. — Хотите, я расскажу, как он первый раз отличился?

— Конечно, хотим! — кто бы сомневался! Слушать байки ротного всегда приятнее, чем получать от него разнос за неубранную казарму, за плохо написанный конспект, за небритый личный состав. Одним словом, пусть рассказывает.