Последняя обойма

— Угу! — капитан задумчиво посмотрел на растаскивающих по лесу и рассыпающих муку и сахар разведчиков. — Здесь бы засаду организовать! НО! — Он многозначительно поднял палец вверх. — С Ханкалы сказали уничтожить, значит уничтожить. Им, — Атясов улыбнулся и ткнул пальцем в небо, — виднее.

— Ага! — снова согласился старлей и его взгляд невольно остановился на сидевшем около мешка с сахаром Димарике.

— Что это он? — замкомроты кивнул в сторону рассевшегося на земле Маркитанова.

— Да кто его знает, устал, наверное.

— Командир! — тихую беседу двух офицеров прервал внезапно появившийся рядовой Кошкин.

— Что опять случилось? — не ожидая ничего хорошего, Кузнецов недовольно покосился на своего радиста.

— «Центр» просил в отряд мешков пять муки принести.

— Они там что, офигели? — невольно покрутив пальцем у виска, Олег озадаченно посмотрел на Атясова. Тот улыбнулся, но продолжал молчать. — Они хоть представляют, как я их попру?

— Представляют, — улыбка капитана стала шире.

— У нас, что, муки в ПВД не хватает? — Кузнецов стрельнул взглядом в спину уходящего радиста.

— Хватает, только халява всегда слаще.

— Странно, что еще про сахар не вспомнили.

— Вспомнят, — заверил его более опытный Атясов и тут же, как бы в подтверждение его слов, из-за деревьев снова показалась растерянная морда рядового Кошкина.

— Товарищ старший лейтенант… — начал было он, но был остановлен суровым взглядом своего группника.

— Что они, еще сахар просят?

— Да… — растерянно подтвердил боец, — а Вы откуда знаете?

— Дедукция, — зло отрубил Кузнецов. И, ткнув пальцем в грудь старшего радиста, приказал: — Связываешься с «Центром», передаешь, что всё продукты уничтожены и отрубаешь связь. Понял?

— Так точно! — Кошкин, два раза подряд моргнул и скрылся за деревом, где у него стояла развёрнутая радиостанция.

— Ход трезвый, — Атясов продолжал улыбаться, — но влетит тебе… — он не закончил, давая возможность Кузнецову домыслить всё остальное.

— Ну и хрен с ними, а группу из-за какой-то жрачки я подставлять не буду. Интересно, кто это команду давал?

— Команду не знаю, а вот подсуетился, наверняка, Феофан.

— Я этому Феофанову…

— Да успокойся ты, всегда с Б/З что-нибудь тащили. Это нормально. Единственное, отсюда далеко идти, а так я бы и сам пару мешков прихватить велел. Блинчиков бы на сгущёнке напекли. Нда… да бог с ними, блинчиками.

Пока офицеры вели беседу, бойцы продолжали вытаскивать и рассыпать по окрестностям всё никак не кончающееся содержимое схрона. Казалось, в лес внезапно вернулась зима. Дующий в юго-западном направлении ветер разносил мелкую сахарную пудру, распылял по веткам и стволам деревьев белую, как снег, муку, превращая лес в гигантскую киносъемочную площадку, на которой весну стремительно превращали в зиму. О какой-либо скрытности речь уже больше не шла. Теперь уже скоро всему лесу станет известно, что здесь побывали доблестные спецы… Ну и черт с ними со всеми, пусть боятся… — подумал, глядя на всё это непотребство, Кузнецов, и продолжил рассуждать дальше, только теперь уже вслух:

— На сколько же людей они здесь продукты оставили? Это какая же банда должна быть, чтобы сожрать всё это?

— Да не такая уж и большая, если считать, что здесь рассчитано на год вперёд. На самом деле только кажется, что в лесу можно жить на подножном корму. Существовать, да и то осенью. Весной одна черемша, летом тоже особо много съестного в этом лесу не отыщешь. Охотиться? Так надо стрелять. Да и кабаны здесь в основном. Ты вот за два Б\З хоть одного оленя и косулю видел?

Старлей отрицательно покачал головой.

— Вот и оно. Так что без подпитки со стороны в лесу никак! — замкомроты замолчал, и в очередной раз взглянув на сидевшего, уже на сахаре, Маркитанова, всплеснул руками: — Бог ты мой, он же его в ПВД переть собрался!

— Что??? — возмутился Кузнецов. — Он, что, действительно его с собой понесёт? Маркитанов… — рявкнул старлей, намереваясь подозвать сержанта и как следует отчитать за самоуправство.

— Олег, оставь ты его в покое, пусть тащит, надоест — сам бросит.

— Хорошо, — не стал спорить группник. — Раз ты так говоришь, пусть тащит. — Кузнецов почувствовал, что начинает злиться по-настоящему. — Только группа из-за этого медленнее не пойдёт!

— А кто сказал об обратном?