Последняя осень. Буря (СИ)

Она вспомнила свое признание. Снова стало до одури страшно, прямо как в тот давний день, когда, взяв Марка за руку, она с опаской попросила: «Пожалуйста, только не злись…» Она набрала побольше воздуха в грудь: «Я убила Артема. Он набросился, а потом…» В глазах защипало, рот будто зашили невидимой нитью, речь прозвучала неразборчиво. Марк замер, пристально посмотрел на нее стеклянными глазами, прошептал: «Ты серьезно? Да ведь?» Он разжал пальцы и отпустил ладонь Маши. На миг она утонула в горьком одиночестве, почти смирилась с порицанием, однако тут же очутилась в крепких объятиях. Марк рассмеялся, заметив ее изумление, сел на диван и провел рукой по лицу. «Я даже нисколько не удивлен, — он потер шею. — Хотя нет, в голове не укладывается. Когда меня задержали, я хотел спросить, но не стал… Не представляю, как ты пережила все это». Маша взяла платок, вытерла слезы, испуганно прошептала: «Злишься? Да, глупо надеяться на другое, ты ведь из-за меня попал в СИЗО». Марк нервно хмыкнул: «По-твоему, я совсем изверг? Не напоминай о плохом. Лучше расскажи, как все произошло?» Маша поведала об убийстве в мельчайших подробностях. Мучительный груз вины, который тяготил ее, будто бы чуть-чуть полегчал. Марк внимательно выслушал, ни разу не перебил, посочувствовал. Маша осознала, что больше не одинока.

— Это точно Игорь, — пробормотала Динара. — Ему гордость важнее денег. Глеб переступил черту, за что и поплатился.

— Мне надоело расследование, — сказала Маша. — Пора отвлечься.

Динара воспротивилась, примкнула к парням, и они продолжили анализировать дело Волгина, разбирать имеющиеся улики.

— Вы весь лагерь на уши поставили, — раздалось слева.

Маша взглянула на Марка, опешив. «Он заговорил со мной? Поверить не могу, — она подалась вперед, словно в попытке удостовериться, что к ней взаправду подошел Бортников. — В чем подвох? Как ответить?»

— Ага, — неловко произнесла она, когда безмолвие затянулось.

Казалось невероятно странным тщательно подбирать слова, колебаться, искать во фразе двойное дно. Раньше они легко находили общий язык, порой будто читали мысли и предсказывали желания друг друга.

Так случилось под Новый год. Парень притащил в квартиру живую пушистую елку. Маша втайне мечтала об этом, но стеснялась предложить, ведь на антресолях уже лежала коробка с искусственным деревом. Закрепив ствол в пластиковой подставке, Марк нацепил рождественский свитер с оленем и достал советские игрушки. Они, смеясь, повесили гирлянду, снеговиков из ваты, расписные шары, стеклянные шишки. Декор получился пестрым, но душевным.

Позже они спустились во двор. Небо заждалось фейерверков, перед подъездом сгрудились машины. Курьеры возились с домофонами, редкие прохожие спешили домой, за ними вразвалочку, как пингвины, семенили карапузы. Возле детской площадки возвышалась огромная ледяная горка. Марк шел прямо туда, Маша противилась: «Зачем? У нас нет ледянок». В ответ тот лишь поднял широкую картонку и заверил: «Будет классно». Девушка представила веселую ночь в травмпункте, но все же поднялась по заснеженным ступенькам. Сев паровозиком, они со сноровкой улитки доползли до края, а дальше мир ускорился, дыхание перехватило, ветер ударил в лицо. Миг, второй, третий, и они, смеясь, очутились в конце спуска. «У тебя вся голова в снегу», — хохотнула девушка. «Твоя тоже», — улыбнулся парень и, притянув ее ближе, поцеловал. Она почувствовала на губах вкус мандаринов и, хоть не любила ваниль, поняла, что уже встретила свое новогоднее чудо.

В настоящем в отличие от прошлого события и отношения приобрели негативный оттенок, словно их погребло под вечным снегом.

— Ты же не веришь в мистику, — продолжил Марк, сев напротив.

Маша ущипнула себя за руку, убедилась, что не спит, отметила: «Видимо, в него вселился добрый дух. Это многое объясняет».

— Так и есть, — сказала она. — Сеанс понадобился, чтобы разболтать Игоря.

— Вам нечем заняться? — хмыкнул Бортников.

— А тебе? Зачем провел «эксперимент» с нападением?

— Честно, не знаю. Пока красил стену, размышлял над словами Гробаря. В итоге проверил на практике, а потом, — он запнулся, посмотрел ей в глаза. — Я не хотел тебя напугать, должен был успокоить, но не мог. Просто завис. Думал, ты меня презираешь, издеваешься, предлагая мир. Но твоя реакция в душевой все прояснила. Я понял, что ты беспокоишься обо мне. Это чертовски приятно. Прости, что вел себя как придурок. Ты очень хорошая, Маш.

Он сглотнул. Она замерла, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть момент. На сердце потеплело, в голове промелькнула сотня мыслей. Комната сузилась до одного Марка, все вокруг перестало иметь значение. Она смахнула непрошеную слезинку, улыбнулась и положила ладони поближе к нему. Марк накрыл ее пальцы своими.

— Будем друзьями? — приободрился он.

Маша едва подавила вздох разочарования, отдернула руки, но, спохватившись, кивнула и произнесла с наигранной радостью:

— Конечно.

— Ура. Приходи, если захочешь поболтать. Я, кстати, снова не курю. В этот раз точно выдержу.

— Молодец, — бесцветным тоном сказала она.