Последняя отрада

На почтовом пароходе она не встретила знакомых и могла спокойно обдумать все. Теперь она решительно и окончательно порвала со своим товарищем. Они опять поссорились, у него не было билета, и они обменялись резкими словами. Он сказал, что ей легко говорить, так как у нее в кармане есть обратный билет. Он указал ей также на то, что ему не пришлось бы испытать всех этих неприятностей, если бы она не написала ему письмо летом и не вызвала его к себе,- неужели ей не стыдно? Если бы не она, ему никогда не пришло бы в голову уезжать из города. Тогда она дала ему свой кошелек со всеми своими деньгами и попросила его исчезнуть с ее глаз. Денег должно было хватить на билет, таким образом она отделалась от него.

- Конечно, я не должен был бы принимать их,- сказал он,- но другого выхода нет,-и он ушел.

Она долго сидела и смотрела в морскую даль, обдумывая все. Ей приходилось очень плохо, гораздо хуже, чем она когда-то могла предполагать. О, что за стыд, до какого абсурда она дожила! Она думала до того, что устала от своих дум и начала прислушиваться к тому, что вокруг нее говорили люди. В некотором отдалении от нее на сундуке сидели двое мужчин, они ежились, стараясь укрыться от ветра. Она услышала, что один из них был учителем, а другой - ремесленником. Учитель вскоре встал и пробрался к ней; тогда она молча прошла мимо него и села на его место на сундуке.

Была осенняя сырая погода и было приятно укрыться от резкого ветра. Ремесленник, конечно, думал, что место хорошо одетой дамы в каюте, но, когда она села возле него, он сейчас же отодвинулся на край сундука. В эту минуту он как раз набивал трубку и хотел закурить ее, но остановился.

- Курите же,- сказала она.

Он закурил трубку, но отвернулся и закурил так, чтобы дым не попадал на нее.

Он был еще совсем молодой, лет двадцати с небольшим, из-под фуражки выглядывали густые рыжеватые волосы, брови у него были белесоватые, высоко над глазами. У него была широкая и плоская грудь, а спина круглая и руки большие. Что за лошадь!

Ему подали закусить, бутерброды и кофе этого-то, вероятно, он и поджидал, сидя на сундуке. Он заплатил, но продолжал курить и не трогал еды.

- Закусывайте же!- сказала она.- Надеюсь, я не мешаю вам?

- Нет,- ответил он. Он принялся выколачивать свою трубку, не торопясь, после чего опять некоторое время спокойно сидел.- Мне и есть-то не хочется…

- Так вы не издалека?

- Нет, я провел на пароходе только одну ночь. А вы откуда?

- Я из города. Я уезжала только на лето.

- Так, так,- сказал он, кивая головой.

- Я жила в Торетинде,- прибавила она.

- В Торетинде? Вот как!

- Вы знаете это место?

- Нет. Я только знаю кое-кого из хозяев.- Пауза.- Там, кажется, живет Жозефина?

- Да. А вы знаете ее?

- Нет.

Они еще кое о чем поболтали; пароход шел, а они все сидели на том же месте. Она спросила, откуда он, каким ремеслом занимается. Оказалось, что он ничего особенного собой не представляет, что он столяр, его мать жива и у нее небольшой хутор. Но не хочет ли барышня выпить чашку кофе?

Спасибо, она, пожалуй выпьет немного его кофе, с блюдечка.

Она налила себе кофе на блюдечко и попросила чего-нибудь поесть. Никогда не ела она так вкусно! Кончив есть, она поблагодарила его.

- У вас, вероятно, место в каюте?- спросил он.

- Да, но я хочу сидеть здесь,- ответила она.- Если я спущусь вниз, я заболею.

- Ну, понятно. Нет, надо будет…- С этими словами он встал и тяжело зашагал по палубе. Вслед за тем она увидела, как его спина исчезла в дверях спуска в каюты.

Она долго ждала его, она боялась, что кто-нибудь займет его место. Кофе с блюдечка, здоровый бутерброд, общество столяра, ничего деланного, никаких фокусов,- ей показалось, что она почувствовала некоторую почву под ногами в этом уголке.

Но вот он снова появился с кофе и бутербродами, он нес в своих больших руках целый поднос. Он добродушно улыбался, стараясь идти как можно осторожнее.

Она всплеснула руками и сделала вид что поражена всем этим.

- Господи, Боже ты мой! Нет, это слишком любезно с вашей стороны!

- А я подумал, что, раз барышня сидит здесь, то все равно уж…

Они поели вдвоем, она согрелась, ею овладела дремота, она слегка откинулась и отдалась ей. По временам, когда она открывала глаза, она видела каждый раз, что столяр закуривал трубку; он брал зараз по две и по три спички, чиркал ими, но не торопился закуривать трубку и брал новую спичку. Учитель крикнул ему что-то, показал ему на дверь, но столяр только кивнул головой и ничего не ответил. Уж не боится ли он разбудить меня?- подумала она.

На одной остановке ее товарищ снова появился, он вышел из каюты.

- Иди же в каюту, Ингеборг!- крикнул он. Она ничего не ответила.

Столяр поочередно посмотрел на обоих.

- В таком случае, фрекен Торсен!- жалобным голосом крикнул опять товарищ, как бы в шутку. Он постоял немного и подождал, а потом ушел.

«Ингеборг»,- подумал, вероятно, столяр. «Фрекен Торсен!»- подумал он.

- Вы долго останетесь в городе?- спросила она, выпрямляясь.

- Я подумывал остаться там на некоторое время.

- Что вы там будете делать?