Последняя Патриотическая (СИ)

С утра артиллерия укровермахта нанесла серию ударов по аэропорту и району ж\д вокзала. Затем с направления поселка Пески группа нацгадов, усиленная двадцатью единицами бронетехники, предприняла попытку прорыва на территорию аэропорта. В ходе ожесточенного боя каратели были изрядно потрепаны, большая часть бронетехники повреждена или уничтожена, а сами атакующие отступили.

Продолжаются бои под Бахмуткой и Счастьем. Под напором "укров" силы ополчения разжимают "кольцо" на Бахмутской трассе. Обстрелы укрофашистами артиллерией населенных пунктов: Савелевка - "Грады", Марьинка - передвижная группа САУ, Докучаевск - тяжелые минометы, Каменка, Кумшацкое, Круглик и Стрюково - минометы. Разрушены жилые дома. Впереди зима.

На границе обеих республик неизвестные в форме бойцов ЛНР, бригады Мозгового "Призрак", ночью подъехали на "Скорой помощи" к двум блокпостам ополчения ДНР, вырезав полностью два наряда.

Луганская Народная Республика:

Новоайдарский район - укроСМИ рапортуют о взятии поселка Крымское "без единого выстрела". Массированный артиллерийский удар карателей по железнодорожной станции Байрачки. Атака с применением бронетехники блокпоста ополчения в районе Новогригоровки. В поселках Златоустовка и Новотроицкое каратели из батальона "Азов" совершили грабежи у местного населения: преимущественно, забирали спиртное и продукты питания.

...Это - фашисты! Превзошедшие всех смертных в преступных делах. С ними нельзя договариваться. Их ничто не насытит, кроме земли. Их нужно всегда убивать.

ПРИСТАНЬ ОТЧАЯНИЯ

Находка вернулся от Севера со своими бойцами через неделю. Вернулся сияющий, как врата рая. С новыми рассказами, как они всыпали взбучки "укропам", и с документальным видео этого боя; где только слышно, как в поле стучит пулемет да видно, как с неба приземляются мины. А больше ни черта не понять.

Мы уезжаем следующей партией: я, Доктор, Орда, Сапожник, Связист. Каждый не ходит - летает с вещами от комнаты до машины: а вдруг переменит решение Сочи... Даже старый Орда прыгает на плацу молодым петухом.

И вот мы снова валяемся на полу в салоне "Газели", когда Карабах гонит машину к Северу. Казак давно вышвырнул стулья, взятые нами с бензозаправки. В динамиках орет музыка, и изредка из кабины долетают слова Карабаха: "Зарядить оружие!", "Быть готовым на ходу прыгать!", "На предохранитель!"...

Далеко позади остался Донецк.

Уже в сумерках мы высаживаемся у огромного особняка с края деревни. Железный, порушенный во многих местах забор, заброшенное хозяйство двора: тракторные колеса, тросы, тазы и бидоны, лопаты и грабли, картофельная ботва, обугленный, с запахом гари, пень, да серый осенний туман над убранным полем.

Карабах выгружает на землю колбасу и консервы, хлеб и патроны - не с пустыми руками пришли. Во дворе в бурых "горках", за плечом автоматы, стоят ополченцы. Сразу выделяется один: в казачьей папахе, с черной завитой бородой, разговорчивый и радушный.

- Японец, - подходит он к каждому и, по-особому, принятому лишь на этой войне обычаю, протягивает руку, согнутую в локте. - Ну, шо, ребята, располагайтесь... Сейчас поужинаете, плов зараз у нас подошел.

- Два к Стоматологу, два здесь у Японца, один к Синему, - делит по линии передовой Орда нашу группу. - Пойдешь к Синему, - отправляет он меня в путь, о котором уже рассказал мне вернувшийся с Находкой Шайтан: "Вот где пропасть!.. Вот где болото!.. Это они там, Находка да остальные, с "укропами" воевали, а я был у Синего... За горами, за лесами, за черным погорелым лесом жил Синий... Это край мира. Я, знаешь, что слышал там по ночам? Вой Цербера..."

"Значит, к Синему. Куда ворон костей не носил, - думаю я, ругнув Орду черным словом. - "Ну, вспомню тебе еще..."

Карабах высаживает меня в полную тьму - не видно рук, поднесенных к лицу. Кто-то впереди зажигает карманный фонарик:

- Откуда?

- От Сочи.

- Иди прямо.

В глаза лезут ветки деревьев. Иду, закрыв ладонью лицо. Прямо во мраке, как вход в другой мир, открывается дверь в небольшую избу. Да не изба - только три на три комната, с телевизором да диваном. На полу настелены одеяла, наглухо закрыто окно, тумбочка - что-то вроде стола. На ней огромный таз жареной рыбы с ломтями хлеба. Сидят перед телевизором трое бойцов.

- Курить - на улицу! - отправляет один другого к дверям. - Я - Хомяк. Это Кеша со Щукой, - встает он навстречу. - Бери, ешь. После поговорим... - пододвигает он рыбу.

У рыбы особый невыносимый речной вкус, какой я забыл в последние двадцать лет, покинув деревню. Наловлена в "стовке" - небольшом озере, местными рыбаками. Ходили здесь с удочками, пока не встретились с Синим:

- Много тут ловите? - сразу по делу спросил командир.

- Сетей, вишь, нема... - развели те руками.

Синий приволок из деревни сто метров сетей. Теперь каждый день свежая рыба: хоть жарь, хоть парь.

Раздевшись до пояса, сидит он на деревянном полу: зеленый командир группы, всего четверть века истоптавший травы. "Парень - огонь!" - оценил его душу Японец.

- Почему "Синий"? - спрашиваю я у него. - Пьяный что ли?