Последняя песнь Акелы. Книга первая

— Англичане все же напали на Трансвааль? — невозмутимо поинтересовался Кочетков, в отличие от собеседника ничуть не удивившись новости.

— Почти что так, — оцепенело пробормотал капитан. — Буры вломились в Капскую колонию и осадили Кимберли… Но зачем? Их же на обе республики чуть более трех сотен тысяч наберется… Бритты раздавят их и не заметят.

— Выхода у них не оставалось, вот зачем, — поморщился Кочетков. — Вы поговорку «Не загоняйте мышку в угол» слышали? Слышали. А вот британцы, похоже, нет. И теперь они получат та-а-акого льва, что мало им не покажется. По крайней мере, один старый волк очень постарается, чтобы не показалось. — Картограф, глядя вдоль планширя, словно поверх прицельной планки, замолчал, размышляя о чем-то своем.

— Вы бурам сочувствуете или англичан не любите? — любопытно прищурился Арсенин.

— Да нет, Всеслав Романович, — сбрасывая оцепенение, улыбнулся Кочетков, — ни то, ни другое. Можно даже сказать, что британский порядок мне симпатичней бурской рабовладельческой анархии. Вот только помимо личных пристрастий есть еще и державные интересы. Их я и буду блюсти.

Арсенин взглянул на визави и с удивлением констатировал, что сейчас напротив него стоит отнюдь не давно ему знакомый заштатный картограф, а совершенно другой человек: обычное вялое добродушие во взгляде сменилось стальным проблеском, да и сам прищур до боли напоминал взгляд волка, готовящегося к прыжку.

— Кто вы, Владимир Станиславович? В чем служба ваша заключается? Чьи интересы вами движут?

— Интересы — державные. Служба — картографическая. Я — тот, кто и был всегда. Кочетков Владимир Станиславович. Офицер Российской империи. Только и всего.

Понимая, что большего он не добьется, Арсенин нервно дернул щекой и, подыскивая подходящие для прощания слова, замолчал. Кочетков все так же невозмутимо попыхивал папиросой.

— Ладно! — жестко, словно обрубая все сомнения, махнул рукою Арсенин. — Насколько я вас знаю, кто бы вы ни были и чем бы ни занимались, бесчестными делами заниматься не станете. А значит, на борту «Одиссея» и в моем сердце вы всегда желанный гость. Жаль только вас одного среди неруси оставлять…

— Не кривя душою, скажу — тронут, весьма тронут. — Кочетков признательно взглянул в глаза Арсенину и протянул руку. — Только не один я, русский, по Африке брожу, есть здесь наши соотечественники, и в немалом количестве. Вот, к примеру, довелось мне пару лет назад в Центральной Африке обретаться, и там среди туземцев свел я знакомство с достойнейшим молодым человеком — Алексеем Пелевиным. Без лишней скромности скажу, мы с ним на пару во славу Отчизны таких дел наворотили, такие чудеса творили, что Леше впору памятник ставить. Правда, он, душа неугомонная, с британцами не ладит и в их землях старается не показываться. Но человек предполагает, а судьба, как говорится… Так что если вы в странствиях своих Пелевина встретите — можете на него всецело полагаться. Как на меня. И если у него в чем нужда случится, не откажите в любезности — помогите, а уж я в долгу не останусь. А за сим — разрешите попрощаться.

Кочетков пожал Арсенину руку, надел фуражку, четким движением козырнул и, позвав за собой носильщика, двинулся к пирсу. Через несколько минут какая-то пролетка увезла геодезиста в неизвестность, а капитан вернулся к будничной суете. И ни один из них даже не подозревал, что судьба уготовила им встречу гораздо раньше, чем они предполагали. Что ни говори, а поговорки не врут и не ошибаются.

А тем временем Британия, стремясь оправдать свое горделивое прозвище «Империя, над которой никогда не заходит солнце», день за днем расширяла свои границы, идя через страны, жизни и судьбы, как броненосец через стайку утлых лодчонок.

Вступление в 1899 год Великобритания ознаменовала установлением протектората над Кувейтом. Прошло чуть более трех месяцев, и русско-английский договор о разграничении сфер влияния в Китае раздвинул пределы империи на Восток. Месяц май собрал европейские страны на конференцию по ограничению вооружения, и мир затих в ожидании чуда, чтобы взорваться аплодисментами в июле, после окончания мирной конференции в Гааге. Еще бы! Почти все ведущие страны подписали договор о мирном разрешении международных споров, приняли законы ведения сухопутной войны и применении Женевской конвенции 1864 года к морской войне. Мир! Чего же вам еще нужно, люди?!

А нужно, как оказалось, много и еще чуть-чуть. Артериальной кровью любой империи всегда были, есть и будут деньги. А в Трансваале нашли золото, много золота. Там, правда, живут какие-то буры, ну и что с того? Империя несет прогресс с решимостью железнодорожного локомотива, и глупо стоять у нее на пути. Тем паче, что за спиной у буров нет никого и ничего, кроме ферм. Их вроде бы поддерживает Германия, но втихомолку, и расчехлять штыки ради буров она не будет, да и никто в мире не вступится за них реальной силой оружия. А коли так, то пишем на знаменах лозунги покрасивей, и вперед, на войну! А там уж кто кого…

25 октября 1899 года. Порт Дурбан