Последняя песня

—Ты не понимаешь, — вздохнул Уилл. — Это семейная тра­диция. Там учились дед и бабка, родители и сестра. Ма заседает в совете попечителей, и... она...

Он осекся, пытаясь найти нужные слова. Ронни внима­тельно наблюдала за ним, но он не хотел встречаться с ней взглядом.

— Понимаешь, при первой встрече Меган может показаться холодной и высокомерной, но когда получше ее узнаешь, поймешь, что она самое сердечное и доброе на свете создание. Она сделает все, подчеркиваю — все, для меня. Не хотел говорить, нопоследние несколько лет дались ей нелегко.

Он остановился, чтобы поднять с песка раковину, но, рас­смотрев, послал в воду.

— Помнишь, как ты спрашивала про браслеты?

Ронни кивнула, ожидая продолжения.

— Мы с сестрой носим браслеты в память о младшем брате. Его звали Майк, и он был чудесный малыш, из тех, кто прекрасно общается с людьми. Он так заразительно смеялся, что окру­жающие невольно подхватывали этот смех, особенно когда был повод.

Он помедлил, глядя на воду.

— Так или иначе, четыре года назад мы со Скоттом ехали на баскетбольный матч, и была очередь мамы везти нас. Майк, как всегда, поехал с нами. Весь день шел дождь, и дороги были скольз­кими. Мне следовало быть осторожнее, но мы с Скоттом стали играть в «милосердие» на заднем сиденье. Знаешь эту игру? Ког­да выворачиваешь друг другу руки и ждешь, пока кто-то сдастся

первый.

Уилл поколебался, собираясь с силами, чтобы продолжить рассказ.

— Мы всерьез увлеклись, стараясь достать друг друга, изви­вались и пинались, а ма кричала, чтобы мы прекратили, но мы не слушались. Наконец я взял верх, и Скотт завопил от боли. Ма обернулась посмотреть, что случилось. Она не справилась с уп­равлением и...

Он сглотнул, чувствуя, что слова его душат.

— Майк погиб. Черт, если бы не Скотт, мы с мамой, возмож­но, тоже не выжили бы. Пробили ограждение и оказались в воде. Дело в том, что Скотт прекрасно плавает, и ему удалось выта­щить всех троих, хотя в то время ему было только двенадцать. Но Майки... Майки умер при столкновении. Он всего первый год

ходил в детсад...

— Мне так жаль, — прошептала Ронни, сжимая его руку.

— Мне тоже.

Он сморгнул слезы, которые до сих пор каждый раз жгли гла­за при страшном воспоминании.

— Но ты понимаешь, что это несчастный случай?

— Вполне. И ма тоже понимает. Но все равно винит себя за то, что выпустила руль. Отчасти винит и меня.

Уилл покачал головой.

— С тех пор она всегда ощущает потребность все контроли­ровать. В том числе и меня. На самом деле она всего лишь ста­рается меня уберечь, и мне тоже кажется, что это правильно. Ма потеряла сознание на похоронах, и я возненавидел себя за то, что был виновником катастрофы. Тогда я пообещал себе, что сделаю все, чтобы загладить вину. Хотя сознавал, что это невоз­можно.

Рассказывая, он нервно вертел за запястье плетеный браслет.

— Что означают эти буквы «ВВММ»?

— «Всегда в моих мыслях». Это сестра придумала. Чтобы помнить Майка. Она сказала мне об этом после похорон, но я почти ее не слышал. Меня трясло от ужаса. Мама кричит, ма­ленький брат лежит в гробу, сестра и па плачут. Я поклялся ни­когда больше не ходить на похороны.

Ронни не могла найти нужных слов. Уилл выпрямился, по­нимая, что ей необходимо прийти в себя. Да и ему тоже. Он не ожидал от себя такой откровенности.

— Прости, мне не следовало все это говорить.

— Почему? Я рада, что ты рассказал.

Она вновь сжала его руку.

— Это не та идеальная жизнь, которую ты, возможно, пред­ставляла.

— Я никогда не воображала, что твоя жизнь идеальна.

Он ничего не ответил. Ронни инстинктивно подалась вперед и поцеловала его в щеку.

— Жаль, что тебе пришлось пройти через все это.

Он длинно, прерывисто вздохнул и снова пошел вперед.

— Так или иначе, для ма было важно, чтобы я поступил в университет Вандербилда. Значит, я пойду туда.

— Уверена, там тебе понравится. Я слышала, что это пре­красный университет.

Он переплел ее пальцы со своими, думая, какими мягкими они кажутся по сравнению с его загрубевшей кожей.

— Теперь твоя очередь. Чего я еще не знаю о тебе?

— Ничего похожего на то, что ты только что мне рассказал, — покачала она головой. — Даже сравнения никакого.

— Это не важно. Я просто хочу лучше тебя узнать.

Она оглянулась на свой дом.

— Ну... я не разговаривала с отцом три года. И заговорила только пару дней назад. После того как он и ма разъехались, я очень на него рассердилась. Не хотела никогда больше видеть и, уж конечно, помыслить не могла, чтобы провести с ним лето.

— А сейчас? Рада, что приехала?

— Может быть, — призналась она.

Он рассмеялся и шутливо подтолкнул ее.

— Какой ты была в детстве?

— Занудой. Только и делала, что играла на пианино.

— Я бы хотел послушать, как ты играешь.

— Я больше не играю, — отрезала она.

— Никогда?