Последняя планета (сборник)

Састи не был готов к такого рода встрече, и ему так и не удалось восстановить превосходство, потерянное при первом ударе. Поскольку жеребец имел возможность подниматься над своим врагом, используя острые грани подкованных копыт на передних ногах, как использует свои руки боксер, он неоднократно бил копытами сверху крылатое существо, и каждый его удар ломал кости, каждое движенье зубов выдирало длинные куски мяса. Кейд никогда еще не видел столь грубой и кровавой работы и мог с трудом поверить, что животное, так послушно подчиняющееся командам, могло за какие-то секунды, превратиться в злобного дьявола.

Еще долго после того, как састи должен был умереть, жеребец продолжал топтать его тело. Затем все четыре ноги застыли на земле, шея вытянулась так, чтобы раздувавшиеся ноздри могли обнюхать сплошную массу из сплющенных костей и покрытого кровью меха. Жеребец с отвращением заржал. Он резко поднял голову, его черная челка высоко взлетела, и он издал пронзительный звук, объявляя о триумфальном завершении своего сражения.

Кейд раздирал остатки стягивавших его петлей, вкладывая в это последние силы. Петли поддавались неохотно, но он уже мог распускать и стягивать их, пока наконец не выскочил из них после нескольких энергичных рывков ногами. Жеребец начал удаляться, быстро шагая между кустами и стеной булыжника, и терранец отправился за ним.

Он отыскал лошадь, покрытую пятнами пены, вдоль одного из плеч жеребца тянулась красная полоса, доказывавшая, что он не вышел из этой битвы без единой отметины, передние ноги его стояли почти до колен в воде, а он продолжал пить, подхватывая прозрачные, как топаз, бурлящие гребни. Здесь же, по другую сторону от воды, раскинулся небольшой, но богатый травой луг. Но, против ожиданий Кейда, кобыл на нем не было.

Терранец приблизился к лошади. Голова коня взметнулась вверх, разбрасывая капли воды на руку Кейда и уклоняясь от прикосновения. Лошадь все еще таскала седло и поводья, свободно болтавшиеся на недоуздке.

Кейд успокаивающе свистнул, но лошадь фыркнула и дернулась в сторону от человеческой руки. И тогда Кейд понял, что от него должно быть все еще исходил дурной запах састи. Присев около ручья, на достаточном расстоянии от лошади, он облил холодной водой голову, плечи и грудь, где зловонный мех испачкал его тело, ощутив при этом невыносимое жжение в ране. Скрипящий песок стер остатки дурного запаха, напоминавшего о мерзком прикосновении. И теперь конь позволил ему подойти ближе, чтобы он мог слегка прикоснуться к его ране на плече мокрым пучком травы. Кейд с облегчением заметил, что борозда была неглубокой. Но появление жеребца без кобыл и полное отсутствие каких-либо признаков Доки-тела продолжало удивлять его. И что могло побудить коня к такой атаке на дикого зверя, который как раз ему-то никак не угрожал?

Кейд слышал на своей планете истории о лошадях и мулах, сражавшихся с горными львами, которые впоследствии переносили эту злобу на больших кошек и сознательно разыскивали семейство кошачьих с единственной целью и желанием отомстить им, как самым заклятым врагам. И это было, пожалуй, очень близко к той реакции, что проявлял в подобных ситуациях человек. Однако этот жеребец никогда раньше не мог встретить састи, и, естественно, Кейд не пытался приучать животных к подобным рефлексам с момента их прибытия на Клор. Или необычно тщательная подготовка этих животных ко всем опасностям Клора была сделана еще ранее, или же састи своим отвратительным запахом и даже одним своим появлением возбудил ненависть и отвращение в новом иммигранте. В любом случае жизнь Кейда была спасена благодаря этому обстоятельству, и он был весьма благодарен за это.

Но оставался вопрос, что делать дальше. Куда им идти? Ведя под уздцы жеребца, Кейд перешел поток и наконец нашел то, что очень надеялся отыскать: отпечатки подков четко вырисовывались на мягком илистом грунте покатого берега. Если бы следы и дальше оставались бы такими же отчетливыми, как эти, ему не составило бы труда преследовать лошадей и, возможно, отыскать, куда исчез Докител и кобылы.

Забравшись в седло, Кейд направил лошадь через долину, делая остановки, чтобы, время от времени изучая тропу, отыскать знакомый след. Может быть, лошади оставили тот след просто случайно, бегая на свободе вдоль ручья, или иккинни, не желая иметь неприятностей, постарались скрыть улики их побега.

Луг вытянулся узкой лентой, теперь накрытой тенью от поднимавшихся стеной гор, и начинал подниматься вверх, сначала постепенно, а затем под более и более крутым углом. Кейд изменил свое мнение, что животные выбрали эту тропу по собственной прихоти. При наличии воды и травы в долине они ни за что не отправились бы в горы. Тем не менее то здесь, то там попадались глубокие отпечатки копыт, оставленные либо небольшим уходящим табуном, либо возвратившимся жеребцом.