Последняя принцесса Нуменора

Мириэль, понемногу приходившая в себя, не открывая глаз, провела рукой по песку. В ее сознании звучала детская песенка. Она лежала на небольшом острове, где песок был белый и воздушно мягкий. Вода больше не бушевала, неподалеку по-прежнему высились Прибрежные горы. Солнце приятно согревало и ласкало кожу.

Плывите к нам в гавань,
Вас ждут на причалах,
Желанных гостей привезли,
Желанных гостей и подарки
Лебеди — корабли.

Мириэль потянулась, улыбаясь, огляделась. Она была не одна на острове. Рядом, терпеливо дожидаясь, когда она очнется, сидела женщина, самая прекрасная на свете. Это была ее мама. Мириэль охватило ликование.

— Мама! Ты пришла или я умерла? — спросила она легко и была бы рада любому ответу.

— Доченька, как тебе удается попадать в такие переделки?! Я так переживала!

— Это ты меня выручила, мама?

— Это Улмо, но я почти отчаялась его уговорить. Валары стараются не вмешиваться в мирские дела. Мириэль была поражена:

— Эта волна? Сам Улмо? Ты разговариваешь с ним? Так же как со мной?

— Чаще, намного чаще… — Феорена глядела на дочь так, как будто хотела удержать ее образ, напитаться им.

— Я ведь тоже покинула мир людей и не должна приходить к тебе. Валары считают, что, когда мы вмешиваемся в чью-либо судьбу, то можем навредить. Как бы ни велико было наше желание помочь, надо сдерживаться. Но мне было очень трудно, я так привязана к тебе. Когда я почувствовала, какая опасность тебе угрожает, предупреждения не остановили.

— Да, но Улмо? Зачем ему?

Феорена вздохнула.

— Это все любовь, девочка, любовь толкает на безрассудства не только людей и эльфов, но и Валаров. А мы с Улмо давние знакомые. Он просто не мог выдержать моего горя. Сейчас сердится на меня: такого наворотил в горах. Но все равно простит. Зато моя маленькая девочка жива! — Феорена обняла Мириэль, и та ощутила нежный запах ее волос.

— А папа? — спросила Мириэль.

— Он тоже со мной, — засмеялась Феорена, — у нас не совсем так, как на земле. Придет время, и ты узнаешь. Он счастлив, тревоги больше не одолевают его. Ну вот, моя родная, я снова тебя оставляю. Будь осторожнее. Мы все заботимся о тебе, и все же, береги себя.

Мириэль ощутила прохладный поцелуй в лоб и попробовала удержать Феорену за руку. «Мама, приходи чаще, — попросила она, — хотя бы во сне». «Моя милая девочка», — прошептала Феорена и растаяла.

Мириэль долго сидела в каком-то сладостном оцепенении, припоминая свою прежнюю жизнь. Похоже, что ей еще предстоит что-то сделать на этой земле. Сколько раз была она на волосок от смерти, но ее все время кто-то вытаскивал. То удача подвернется, то колдовство. Теперь вот даже демиург.

Она подумала, что следовало спросить у Феорены, живы ли ее друзья и Олвик. Совсем не уютно, когда его нет рядом. Она решила, что вернется в Прибрежные горы и попробует поискать своих недавних спутников, вдруг кто-нибудь остался жив. К тому времени уже смеркалось. Горы при ее приближении стали суровее, сомкнулись и как будто нависли темными глыбами, предупреждая о чем-то. Она поежилась в их мрачной тени, оглянулась на маленький уютный островок, но не в ее характере было менять принятые решения.

Голова гудела нестерпимо, в кромешной тьме Дебори осторожно ощупал ее, словно опасаясь, что она превратилась в разбитый горшок. Бушующая волна нещадно била его о каменные своды. «Ты молодец, крепкий орешек, остался жив», — похвалил гном сам себя. Он, с трудом подчиняя себе ноющее тело, приподнялся на четвереньки. И больно ударился локтем. Было темно, и Дебори со страхом подумал, что теперь он лишился не только голоса, но и зрения. Он ощупал пространство вокруг себя и понял, что ударился о большой холодный предмет, похожий на гроб или сундук. Гном вспомнил о походном мешочке, пристегнутом к поясу, и вынул, к своей величайшей радости, неповрежденный фонарь из лунного камня, обладающего мягким голубоватым свечением. В слабом свете Дебори разглядел огромную пещеру и ахнул: «Вот оно где»! Всё было заставлено сундуками, завалено оружием, доспехами, драгоценной утварью. Дебори кинулся к ближайшему сундуку. Он не был заперт. Запустив в него дрожащие пальцы, Дебори сладострастно ощутил приятный холодок тяжелых монет. Легендарный клад Наргозронда, несомненно, это был он! Дебори бросался от одного сундука к другому, и почти все они были доверху полны! Его сердце ликовало, теперь он понимал, что имел в виду Тим, называя сокровища в доме Лавашки лишь малой толикой этого клада. Можно купить целый город! Можно купить несколько городов и стать их властелином, а можно все это перепрятать, чтобы никто больше не воспользовался сокровищами. Безумием было предполагать, что он один сумеет когда-либо потратить все это богатство, но его жадность превосходила все сокровища мира.

«Может быть, все утонули, — думал Дебори, — все погибли, и я один из отряда завладею кладом! О, баловень судьбы! За такое везение не жаль поплатиться голосом. Пусть я войду в историю как Хриплый Владыка!»