Последняя рукопись

Позади себя Лин различала крики гнездящихся в скалах колоний морских птиц – чаек или крачек. Она затаила дыхание, когда конус света обшарил пещеру, послышались шаги по скрипучим доскам и в проеме выросла тень. Лин следила, как она постепенно заполняла собой все пространство, словно для того, чтобы лишить ее жизни и увлечь в последний танец смерти.

И тут появилось лицо. Увидев его, Лин почувствовала, как ее покидают последние силы.

– Жюлиан…

Ее голос был едва различим в гуле дождя. Мужчина осторожно вынул из ее руки пистолет. Он знал, что она не выстрелит.

– Твой муж, Лин, умер, упав головой в камин. Мы до такой степени похожи, что даже ты не увидела различия. Меня зовут Давид Жорлен. Я его брат-близнец.

79

Лин захватил вихрь эмоций, бурных, как этот нещадно завывающий и бьющийся о скалу ветер. Все смешалось у нее в голове, будто в мозгу произошло короткое замыкание. На какое-то мгновение Лин подумала: как же Жюлиан мог умереть, если вот же он, перед ней. В следующий миг она представила, что мужчина, стоящий у входа в пещеру, – это какой-то незнакомец, надевший маску, грубо имитирующую лицо ее мужа. И голос Жюлиана, голос незнакомца, стучал у нее в висках:

– У близнецов в точности совпадает ДНК, но отличаются отпечатки пальцев. Паразит всегда присутствовал в твоем доме, и это был я. Это мои отпечатки рыжий сыщик постоянно обнаруживал на мебели и на дверных ручках. Бедняга повсюду искал того, кому они принадлежат, хотя я был у него перед глазами…

Лин опустилась на корточки, иначе она бы упала. Она не знала, сколько прошло времени, – ее затягивали черные дыры, и в такие мгновения она переставала существовать, но потом вновь цеплялась за реальность: Жюлиан мертв, и человек, который так похож на него, занял его место.

А голос все продолжал гудеть:

– …Говорят, судьбы близнецов связаны, что бы они ни делали, где бы ни находились. Ты уже слышала невероятные истории о сестрах или братьях, которые нашли друг друга спустя годы разлуки, даже живя на расстоянии тысячи километров? Наши с Жюлианом судьбы пересеклись четыре года назад. Случай распорядился так, что квартира, которую вы арендовали в Аннеси, принадлежала мне. Представь себе мое изумление, когда на записях скрытых камер наблюдения, находящихся в каждой комнате, я увидел себя самого…

Лин подняла на него глаза. Свет фонаря делил его лицо надвое, погружая половину в темноту.

– …Близнец, у меня был брат-близнец. И Жак это знал. В машине на берегу залива я направил на отца эту самую пушку и сообщил ему, кто я такой. Мне не пришлось долго склонять его к тому, чтобы он принялся пить и рассказал мне правду о первых днях моей жизни. Мне было известно, что мать не хотела детей и скрыла факт беременности и родов – тому виной нечаянно подслушанный разговор моих приемных родителей, – но я не знал подробностей…

Лин чувствовала, как ее затягивает в пропасть. Все вокруг плыло: влажная скала, мостки слева, лицо Мориарти – почти полная копия Жюлиана.

– …Он мне рассказал, что поначалу моя мерзавка-мать больше всего на свете мечтала забеременеть. Что они хотели иметь детей, долгие годы пытались, но у них не получалось. И вот однажды, случайно оказавшись у врача, мать узнала, что она в положении. Шел уже шестой месяц беременности, а она не поправилась ни на килограмм. В глубине души ей уже расхотелось рожать. Она не пошла к гинекологу и скрыла от всех, что беременна. Больше сорока лет назад она в одиночестве, как собака, скинула меня прямо на пол у себя в спальне, а потом вместе с пакетом мусора выбросила новорожденного младенца в помойку в двух километрах от дома…

Лин крепилась из последних сил. Этот человек занял место ее мужа, вошел в ее дом, прикасался к ее вещам. Он присвоил себе ее жизнь, спал в ее постели, насиловал ее. И он убил Сару.

– …Она лежала на полу в кухне, когда спустя несколько часов домой вернулся отец. У нее снова были боли в животе, между ногами текла кровь. Ее мука не закончилась, вот что самое безумное: она ждала второго ребенка. Моего брата-близнеца. Чертова близнеца, который затаился в тепле, как если бы предчувствовал, что его ждет!

Он принялся неистово бить себя ладонью по лбу.

– Покруче, чем в твоих романах, черт возьми! Отец сразу повез ее в больницу. Она родила прямо в машине, сучка, она вопила, что не хочет ребенка, что надо выбросить его в помойку, как первого. Отец мог бы поискать меня, попытаться – не знаю – посмотреть, жив ли я! Но он этого не сделал. Он предпочел убедить свою мерзавку-жену, что никогда в жизни никому не расскажет о неожиданности, выброшенной на свалку. Они должны были сделать вид, будто я вообще никогда не существовал. Я появился на свет без имени, без даты рождения, без роду без племени. На помойке, в груде мусора.

Он поднес руку к носу Лин: