Последняя среда. Литература о жизни (Тема номера: Украина)

Следующим вечером я пошел в костел Марии Магдалены. Я поднялся к нему по темной улице. Под звездным небом чернели волнистые барочные шляпки двух его колоколен. В мягкой влажной темноте шумели на ветру деревья. С советских времен костел служил органным залом. Сегодня здесь были литературные чтения. Входящий в костел попадал в сводчатый коридор, который так концентрировал стук каблуков, что всем в зале приходилось следить за его продвижением внутрь. Из коридора двери выводили на середину зала. Полутемное пространство было заполнено длинными деревянными скамьями. Зрители сидели спиной к алтарю и лицом к сцене, на которой собрались выступающие. С краю на скамье недалеко от дверей я увидел Назара. Он, как и вчера, не выступал и пришел поддержать коллег. Назар подвинулся, давая мне место. Рядом с ним сидели две молодые еще женщины и два подростка.

– Это моя жена и дети, – шепотом подтвердил он мои догадки. Лет пять назад я первый раз оказался в родном городе Назара. Разыскивая его, мы компанией зашли к нему домой. Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Ступеньки были с кольцами из желтого металла. Когда-то в них вставляли прутья, придерживавшие ковровую дорожку. Кованные дубовые ветки изгибались на решетках перил. Назара не было, дверь открыла его мать. В комнате на круглом столе на четвереньках стояли два примерно десятилетних мальчика и смотрели на нас большими любопытными глазами. Это были сыновья Назара. Жена рассталась с Назаром и уехала, оставив ему детей. Но сейчас дети жили вместе с матерью. Вчера Назар немного рассказал мне о своих семейных обстоятельствах:

– У нее третий муж, и мне легче: теперь главный плохой – второй, а не я. Я могу часто сюда приезжать, гуляю с детьми.

Мы еще с полчаса посидели, перешептываясь, и вечер кончился. Все потянулись к выходу.

– Извини, – сказал Назар, – я должен проводить домой жену и детей.

Мы попрощались. Народ не расходился и толпился на небольшой площади у костела. Откуда ни возьмись, появился одетый в натовскую военную куртку мой знакомый – молодой поэт, восходящая звезда национальной литературы.

Мы прогулялись за пивом и вернулись к костелу. Пришли две поэтессы с мужьями и подругами. Они принесли две бутылки шампанского. Я видел Назара, он стоял неподалеку и разговаривал со столичной журналисткой. Потом они вдруг развернулись и ушли куда-то вниз по улице. Сверкнули под фонарем и растаяли в темноте его босые пятки.

Постепенно составилась компания для вечеринки. Все осторожно, словно по воде, двинулись в тумане по темной улице с желтыми отмелями фонарного света. Я заметил, что сыновья Назара и те две женщины, одна из которых – я не знал какая именно – его жена, идут вместе с нами. Мы недолго посидели в кафе, потом все снова вышли на улицу. Дети Назара и одна из женщин сели в такси и уехали, остальные отправились в гостиницу, где жила часть нашей компании. Вечеринка продолжилась в гостиничном ресторане. В какой-то момент сидевший слева от меня молодой поэт по-детски ничком опрокинулся на диванчик и, решив передохнуть, заснул. Сидевшие справа два центральноевропейских поэта, оставив пьяные попытки побрататься с русским, куда-то отлучились, и я неожиданно оказался рядом с женщиной, что была на вечере с Назаром. Она начала без предисловий. Во время ее монолога я несколько раз думал – знает ли она, кто я такой?

– Он обещал отвезти меня с детьми домой. И пропал. Где он?

Потом она рассказала историю их совместной жизни. Она не ужилась с его матерью. Выйдя замуж, она переехала из своего относительно большого в его относительно маленький город. Назар был слишком примерным сыном. Словом, однажды она оставила ему и свекрови двоих детей и уехала обратно. Это был длинный монолог. Я несколько раз думал – зачем она мне все это рассказывает? Под конец я понял – она хочет, чтобы Назар к ней вернулся.

– Все разговоры, которые он вставил в свою книгу, они же были со мной, а не с ней, – продолжала она, имея в виду женщину, с которой теперь жил Назар. Эта последняя книга Назара, полная истории, алкоголя и мистики, была очень популярна здесь в прошлом году.

Тут отрубившиеся очнулись, уходившие – вернулись, разговаривавшие – притихли, и пришла пора расходиться.

На следующий день я уехал в Москву.

А ночной разговор все не шел из головы. Вдруг я, незнакомец – единственный, кому она все это могла рассказать. И кроме меня некому передать ее слова Назару Видно, раз уж однажды ты уехал из этого города – не надо возвращаться. Иначе его осенние ночные туманы проникнут тебе в голову и вызовут странные реакции. С ней его дети – думал я. Но все-таки звонить Назару, чтобы сообщить