Последняя страсть Клеопатры. Новый роман о Царице любви

Еще будучи консулом и управляя Римом в отсутствие Цезаря, Марк Антоний откровенно путал свою казну с государственной, черпая все больше из общей. Причем как черпая! Катание с актрисами и самыми дорогими проститутками в колесницах, запряженных львами, оказалось не самой дорогой тратой для консула. Он ссорился с Долабеллой, с которым вместе должен был управлять Римом, доходило до откровенных драк, когда разнять двух мужчин, обладавших недюжинной силой, оказывалось очень нелегко.

Но Рим был готов простить своему любимцу такие невинные забавы, это куда лучше, чем развязывать гражданскую войну в стране из-за своих политических воззрений.

И вот теперь какой-то хилый мальчишка будет оспаривать у великана Антония наследство Цезаря?! Если бы у Марка Антония хватило ума и опыта, чтобы разделить наследование денег Цезаря и его политического авторитета, он смог бы уничтожить Октавиана действительно как мальчишку, просто привлекая на свою сторону ветеранов походов, в которых участвовал сам. Но Цезарь был прав, не называя в числе наследников Антония, политиком тот был действительно никудышным, как и правителем. Дело не в несчастных львах или непомерных тратах на собственные прихоти, он меньше всего думал действительно об управлении и куда больше о своей обиде.

Правда, Марк сумел удержать Рим от бунта и расправы над убийцами Цезаря, что повлекло бы за собой не менее страшную расправу над многими: народ, давно ворчавший на излишнюю властность Цезаря, после его убийства был готов простить погибшему диктатору все грехи и недостатки, а с его обидчиками разобраться крайне жестоко.

И вот наследник Цезаря в Риме. Вид Октавиана поразил всех, стало понятно, что рассказывавшие о его хилости ничуть не преувеличивали, девятнадцатилетний внучатый племянник погибшего диктатора был невысок, щупл и бледен. А одет… ну кто же так одевается и обувается? Его парикмахеру так и вовсе следовало отрубить руки или четвертовать, потому что волосы нового Цезаря были длинны и висели тощими космами.

Женщины откровенно фыркали: уж лучше лысина Цезаря, чем такое убожество. Мужчины, особенно такие рослые, как Марк Антоний, способные поднять в воздух Октавиана одной рукой, снисходительно усмехались: диктатор просто пожалел мальчишку, только такое завещание способно защитить его от откровенного презрения окружающих. Да уж… не удался продолжатель рода Цезаря…

Раздавались даже голоса, робко напоминавшие, что сын Клеопатры Цезарион и тот куда крепче, хотя пока совсем маленький. Антоний этим воспользовался и снова напомнил сенату, что Цезарь признавал Цезариона своим сыном. Сенаторы заявление к сведению приняли, но предпринимать ничего не стали. Да и что можно предпринять, если завещание оглашено и наследником в нем недвусмысленно назван этот самый хилый Октавиан?

Конечно, говорили о подмене завещания, но все понимали, что это невозможно.

В этом отношении Рим хранил волю своих граждан незыблемо. В Общественном доме жили шесть весталок, придя к которым, любой гражданин мог оставить завещание на хранение. Весталки берегли эти документы до тех пор, пока в них не появлялась надобность. Если гражданин решал что-то изменить, он торжественно изымал прежний документ, уничтожал его на виду у весталок и писал новый.

Нарушить обычай или подменить один документ другим девушки никогда не решились бы, для весталок существовала страшная система наказания, как и в случае потери девственности, преступница замуровывалась с небольшим количеством еды и питья. Кроме того, о завещании Цезаря вообще не задумывались, диктатор собирался в большой поход на Парфию, за время которого в Риме могло много что измениться.

Но все разговоры о хилости наследника и неуместности имени этого мальчишки в завещании стихли сами собой, когда Октавиан появился в Риме. Он действительно был слаб телом и болен кроме астмы еще много чем, легче перечислить, чем Октавиан не был болен, боялся жары и холода, сквозняков, пыли, не переносил грубую пищу… Но он относился к тому типу людей, у которых внешняя хилость с лихвой компенсируется силой духа. Стоило тощему, обросшему, бледному мальчишке твердо глянуть в глаза очередному сенатору, и тот понимал, что Цезарь не ошибся в выборе.

Когда-то Цезарь говорил, что от его племянника разные сплетни и слухи отскакивают, как мелкие камешки от шкуры взрослого бегемота. Он был прав, Октавиан, словно не замечая насмешек и откровенных оскорблений в свой адрес, спокойно делал то, ради чего пришел в Рим.

Марк Антоний тоже почувствовал эту силу, как и то, что противостоять не сможет. Он зря кричал в лицо Октавиану, что наследство денег не означает наследства власти и политического веса, что занять место Цезаря щенку не удастся. «Щенок» делал все спокойно и без истерик. Признав завещание, он был вынужден распродать свою собственность и собственность своей матери – племянницы Цезаря, чтобы выплатить ветеранам и гражданам Рима обещанные Цезарем по триста сестерциев каждому.