Последняя тайна Египта

Петров дернул ручку на себя. Крышка скрипнула, но не поддалась. Сверху посыпался какой-то мусор. В лучах фонарей заклубилась потревоженная пыль.

Сабрина задрала голову. Это было все, на что она была способна. Тело перестало подчиняться ей. Она хотела бежать и не могла. Ее мышцы и волю парализовало.

— Ага, — пробормотал Петров себе под нос. — Нужно на себя.

Он потянул. Раздался низкий гул, сопровождаемый скрежетом. Как будто гром прокатился наверху.

Быков схватил Сабрину за плечи, вынуждая ее отступить вместе с ним. Какое-то мгновение она видела перед собой Серджио Петроу, продолжающего держаться за ручку саркофага, а потом его не стало. Из разверзшегося потолка обрушился грохочущий поток.

Это выглядело так, будто посреди комнаты внезапно образовался дымящийся каменный столб. Пыль заполнила все пространство. Электрический свет утонул в этой серой мгле. Все, что было видно, это желтые ореолы вокруг рук, держащих фонари.

— Серджио! — крикнула Сабрина и не услышала собственного голоса.

Камни продолжали сыпаться сверху, громоздясь в огромную кучу и откатываясь в стороны. Начальник экспедиции никак не мог уцелеть в этой дробилке, и все же Сабрина сделала движение вперед, словно собираясь остановить камнепад или броситься прямо в него, чтобы вытащить своего шефа.

Слишком многое связывало их, чтобы вот так просто предать его, предоставив ему погибать прямо у себя на глазах. Да, в последние дни Сабрина взбунтовалась и стала выходить из-под влияния Серджио Петроу, на что имелись свои причины, и причин этих было немало. Однако в этот момент все разногласия и недоразумения забылись.

Если бы Быков не удержал Сабрину, то для нее такой порыв мог закончиться очень плохо. Но он не только удержал, а еще и поднял ее на каменную скамью, обхватив за талию обеими руками, и запрыгнул на скамью вместе с ней. Это было очень правильное и очень своевременное решение. Куча, образовавшаяся поверх саркофага (и несчастного первооткрывателя), уже рассыпалась. Камни, кувыркаясь, раскатывались по всему помещению, грозя переломать ноги людям, ослепшим от пыли. Осколки и щебень разлетались по сторонам, как шальные пули. Поскольку Быков, держащий Сабрину на руках, как бы прикрывался ею, то большинство кровоподтеков и царапин доставалось ей.

Она закричала, и, спохватившись, Быков развернул ее лицом к стене. Оба кашляли и втягивали голову в плечи, протирая запорошенные глаза.

— Бедный Серджио, — причитала Сабрина, готовая разрыдаться. — Зачем он туда полез? Говорили же ему…

— Это был его выбор, — утешал ее Быков. — Нашей вины здесь нет. А вот он виноват.

Громыхание камнепада прекратилось, и они хорошо слышали друг друга. Какой-то настойчивый, нарастающий шум звучал в подземелье, но ни Сабрина, ни Быков не обращали на него внимания, все еще поглощенные эмоциями, вызванными недавней трагедией.

— В чем он виноват? — спросила она.

— Он привел нас туда, где нам угрожала опасность, и ничего не сделал, чтобы ее предотвратить. Так что все справедливо.

— Справедливо? Что? То, что Серджио погиб?

— Что погиб только он, а не мы, — жестко произнес Быков.

— Наверное, — признала Сабрина. — Дима… Ты слышал смех? Этот ужасный издевательский смех?

— Было что-то такое, — неохотно признал он. — Детский смех. Как будто где-то рядом прятался злобный мальчишка, которому не терпелось увидеть, что произойдет, когда Сергей потянет за ручку.

— Ахаменкхар! — произнесла она.

— Может быть. Не знаю. Точно знаю, что ручка оказалась рычагом, обрушившим камни.

Они одновременно повернулись к пирамиде, возвышающейся на месте саркофага. Быков хотел спросить у Сабрины, известны ли науке другие случаи, когда сработавшие западни разрушали объекты, которые охраняли, но из открывшегося рта вырвались не слова, а нечленораздельное восклицание.

Означало оно крайнюю степень изумления.

И изумляться было чему!

7

Пыль уже оседала, и видно было довольно хорошо. Тем не менее Быков решил, что ему померещилось, когда из дыры в верхней части кладки ударила белая струя, с шипением пролетела через комнату и разбилась о каменную гору. Людей, все еще стоявших на скамье, обдало брызгами. Намокшие камни потемнели и заблестели.

Напор воды снаружи был столь силен, что струя продолжала бить, как из брандспойта, хотя и надламывалась постепенно, превращаясь в водопад.

— Господи! — пискнула Сабрина. — Только этого не хватало! Что это?

— Море, — ответил Быков и только после этого зачерпнул пригоршню, чтобы проверить справедливость своего утверждения.

Да, это было море, заполнившее тоннель и врывающееся в каждый ход, каждую дыру и щель, до которых добиралось. Спрыгнувший со скамьи Быков очутился по пояс в воде. Она прибывала так стремительно, что мысли за ней не поспевали.

Что делать? Что делать?

— Мы умрем? — крикнула Сабрина. — Мы умрем, Дима?