Последняя тайна храма

Настроение у Халифы было отменное. Пару часов назад он отдал шефу окончательный рапорт, переслал в Израиль все материалы о меноре (заниматься дальше или нет расследованием – уже их дело) и сейчас шел домой с путеводителями по Хургаде и подарками для детей. Была, впрочем, одна неприятная деталь: когда он попросил Хассани передать копию отчета Мафузу, начальник сказал, что старик скончался накануне ночью. Известие о смерти Мафуза огорчило Халифу, но все-таки не испортило окончательно ему настроение. По крайней мере, как сказал ему бывший шеф, полковник умер с сознанием того, что помогает восстановить справедливость.

Он зашел поздороваться к Мандуру – низкорослому одноглазому продавцу маек, который славился по всему городу неуемной манерой преследовать прохожих, рекламируя им свой товар, – затем двинулся дальше, размахивая пакетами с покупками и воображая песчаные пляжи, волны и, конечно, неподражаемую Зенаб в купальнике – ах, какое это будет зрелище! Погрузившись в сладкие мысли. Халифа не заметил, как приблизился к своему угрюмому серому панельному дому, одной из десятков шершавых «коробок» на северной окраине Луксора.

Докурив на улице, инспектор поднялся по бетонной лестнице на четвертый этаж и поскорее всунул ключ в замочную скважину. Но перед тем как открыть дверь, он снял ботинки, достал из пакета пару дешевых резиновых сандалий, маску для ныряния и трубку. Нацепив все это «обмундирование», он вошел в квартиру, с трудом удерживаясь от смеха при мысли о своей шутке.

– Зес то-нбудь? – Его голос причудливо звучал из-под трубки, искажая слова.

Он прошел в холл, удивляясь, почему никого не видно.

– Ау! Я дыдядшик из глубокого модя!

По-прежнему никто не откликался. Он просунул голову в кухню, однако и там никого не оказалось. Обошел фонтанчик на полу, тихонько направился в гостиную. Он засмеялся про себя от неожиданной мысли, что, возможно, они тоже решили над ним подшутить. Халифа поднял запотевшую маску и, проделывая забавные движения руками, «вплыл» в гостиную.

– Уау, каг дуд красиво и стоко рыб…

Он прервался на полуслове. На диване, побледневшие от страха, сидели Зенаб, Али и Ватах. Напротив них расположились двое в штатском. «Джихаз амн аль-Даула». Госбезопасность. Никаких сомнений.

– Папа! – Али спрыгнул с дивана и с плачем бросился к нему. – Они хотят тебя забрать, пап! Говорят, кто-то хочет с тобой поговорить. Они хотят тебя в тюрьму посадить!

Халифа снял маску и вынул трубку изо рта, посмотрев на испуганное выражение лица Зенаб.

– Что это значит? – спросил он, пытаясь сохранять спокойствие в присутствии семьи.

Сидевший человек, старший по возрасту и, очевидно, по званию, встал на ноги.

– Мальчик в принципе уже все сказал. С вами хотят поговорить. Вы сейчас отправитесь с нами. И никаких «но».

Он посмотрел на своего коллегу и улыбнулся.

– Хотя сначала можете снять свои шлепанцы. Не думаю, что они вам понадобятся.

На противоположной стороне улицы стоял черный, с затемненными окнами лимузин, который Халифа каким-то образом не заметил, когда подходил к дому. Инспектора посадили на заднее сиденье, рядом с ним сел младший из агентов, а старший разместился спереди. За рулем их ждал постриженный «под ежик» шофер в таком же строгом сером костюме. Еще не захлопнулись двери, как он включил двигатель, и машина с грацией крадущейся пантеры заскользила по неровной дороге.

Халифа пытался узнать, куда его везут и зачем, имеет ли это отношение к Питу Янсену и Фаруку аль-Хакиму, в чем он внутренне не сомневался. Однако агенты молчали, глядя вперед с холодным и бесстрастным выражением профессиональных палачей. Отчаявшись добиться ответа. Халифа закурил и стал проклинать себя за наивность, с которой он намеревался разоблачить такого влиятельного госчиновника, каким был аль-Хаким, не задумываясь о возможной расплате. А ведь «Джихаз» люто расправлялся с теми, кто выступал против их сотрудников. «О Боже, как можно было быть таким наивным?» – сокрушался Халифа, глядя в ночную мглу за окном, где, отражаясь в стекле, оранжевым огоньком мерцал кончик его «Клеопатры».

Сначала они двигались в сторону центра, и Хапифа решил, что его везут в одно из административных зданий. Но когда они проехали главный вокзал и свернули на шоссе в направлении аэропорта, волнение инспектора возросло еще больше. Снова он попробовал спросить, куда они едут, и снова агенты не произнесли ни слова в ответ; их молчание давило Халифу, стягивало грудь и легкие, как будто его связали толстой веревкой.

Шлагбаум при въезде в аэропорт моментально поднялся перед их машиной, и через боковые ворота они попали на взлетную территорию. Водитель вдавил педаль газа, и со скоростью сто пятьдесят километров в час они помчались по гладкому бетонному настилу в самый дальний угол аэропорта, где стоял реактивный самолет с уже включенными турбинами. Выйдя по команде из машины. Халифа в третий раз отчаянным голосом спросил, что с ним собираются делать, но спецагенты, твердо храня молчание, поднялись по трапу и жестом повелели следовать за ними и занять место в салоне.