Последняя тайна Лермонтова

– Стас, а вот мне интересно, что будет в плане прогресса лет через сто? И что сказали бы люди, жившие в прошлом веке, по поводу нынешней техники? Они ни за что бы не поверили...

Не поверили бы своим глазам...

И я своим не верю тоже...

– Невероятно, – выдохнул Стас, увеличивая изображение на дисплее фотоаппарата, – невероятно, но... вы же видите?

Мы – видим.

Ну или по крайней мере я – вижу. С Пауэрлифтингом в плане реакции, кажется, по жизни все, если не глухо, то не очень быстро.

В это невозможно поверить. Но...

На зеленой лужайке, нестерпимо яркой от солнца и желтизны деревьев на заднем фоне, стоят пять фигур.

Я.

Стас.

Пауэрлифтинг.

И за нами с любопытством наблюдают проходящие по дорожке за нашими спинами полупрозрачная женщина в чепце и длинном платье и невысокий худой мужчина с коком взбитых волос...

Кажется, теперь стало понятно, о чем мне собиралась рассказать погибшая горничная...

– Если дамочка – Щербатова, то ее спутник, получается, Лермонтов? Отлично: княгиня звала-звала любимого и дозвалась, тот соизволил-таки явиться. Не очень-то он похож на портрет из учебника русской литературы, – я пытаюсь говорить спокойно, но от неконтролируемого стылого страха слова выкатываются изо рта в сто раз медленнее, чем обычно. – Ничего не понимаю, почему мы их видим? Мы не должны их видеть! Я – верующий человек, и знаю, душа отправляется либо в рай, либо в ад... И вот – какая-то визуально различимая субстанция, получилось сфотографировать. Чего это она тут шастает?! Что все это значит?!

– А ведь я ни вчера, ни сегодня не бухал, – пробасил Вовчик и инстинктивно отодвинулся от фотоаппарата. – А фигня всякая мерещится.

Стас, побледнев, хватал ртом воздух. И вдруг, ни говоря ни слова, рухнул на землю.

Вован – чудеса ловкости, все-таки есть у спортсменов реакция – умудрился поймать вылетающий из ослабевших пальцев фотоаппарат. Я попыталась подхватить парня, но тяжелое мужское тело удержать сложно. Уже понятно – он вот-вот упадет, надо только стараться придержать его голову, потому что если он ею жахнется о плиты или о поребрик, мало мальчику не покажется...

Они появились в считаные секунды. Первой – кто бы сомневался – примчалась Белоснежка от журналистики, приоткрытый рот, сияющие глаза, да дайте же стервятнице поскорее крови! Натренированная девица! Падаль не успевает еще протухнуть, а Юля тут как тут, явилась не запылилась.

– А что здесь происходит? Почему Стас в обмороке? – Победительница гонки к сенсации возбужденно замахала руками. – Ста-а-асик?! Ты живой?

Потом к треску Юленьки добавились тонкие всхлипывания Антона-Эмо, осторожные расспросы его мамаши-маскирующейся пираньи, степенный голос Кирилла Алексеевича. И даже Гарик Левицкий стал почему-то активно плевать себе под ноги – видимо, выражая сочувствие по-писательски оригинальным способом.

Фотограф постепенно начал приходить в себя. Открыл глаза, едва различимо пробормотал:

– Извините. Даже сам не понял, как все это случилось. Что, я упал? Вот это я даю!

Отлично. Стас оклемался и жить будет. А мне здесь больше делать нечего.

Не отвечая на сыплющиеся со всех сторон вопросы, я дернула Вовчика за рукав толстой синей байки.

– Кто-то обещал отвезти меня в Озерск? Договоренность остается в силе?

Не буду никому ничего объяснять.

Пусть сами пялятся на тот снимок и гадают, что делает возле замка парочка привидений.

Я этого не понимаю. Не хочу об этом ни думать, ни говорить. Слишком страшно и тревожно. Мне не хочется во всем дойти до самой сути. Я видела столько непонятных, необъяснимых вещей, после которых мне уже просто оставить за скобками мыслей парочку привидений. Тем более когда мне с таким энтузиазмом старается помочь ледяной ужас...

* * *

– Я такую киношку видел. Забыл, как называется. Крутая, американская. Там в доме жили как бы умершие люди. Как бы они тоже в натуре были привидениями. А потом как бы...

О, Господи, да замолчит Вован когда-нибудь или нет?!

Он и в рассуждениях на отвлеченные темы не очень-то силен. Штангу поднимать научился, говорить и думать – пока нет. А тут еще при таких скудных ораторских данных как бы пересказ как бы американского фильма (уж конечно, менее тупых Пауэрлифтинг не смотрит!), который мне как бы до голубой звезды, как бы виднеющейся над фонарем!

Зарезать меня без ножа проще простого. Я привыкла ко вшам, оккупирующим трупы бомжей, но никогда не пойму, зачем люди заводят паразитов в своих словах и мыслях.

Когда мы въезжаем в Озерск, от моих планов забыть о странных полупрозрачных фигурах, случайно сфотографированных Стасом, не остается и следа. Вывеска интернет-кафе вдруг заставляет меня сделать стойку, вылитая собака Павлова, ждущая пищи.