Последняя тайна

— Ладно, детка, высылай мне свой план передвижений и держи в курсе дела. Я добуду тебе денег, а когда будешь готова, звони. Я закажу все, что надо, через командировочный отдел Си-эн-эн.

Прилетев в чикагский аэропорт О’Хара, Коттен доехала на автобусе до гостиницы «Краун-плаза» в Гриктауне. На три часа у нее была назначена встреча с доктором Гари Эвансом на факультете антропологии Иллинойского университета.

Без пяти три она стояла перед его секретаршей.

— Меня зовут Коттен Стоун. У меня встреча с доктором Эвансом.

В правой руке она держала маленькую кожаную папку на молнии.

— Пришла мисс Стоун, — сообщила секретарша по телефону. Секунду она слушала, и повесила трубку. — Проходите, доктор Эванс ждет.

Коттен легонько постучалась и зашла в кабинет.

— Добрый день. — Эванс протянул ей руку через стол.

На вид ему было лет шестьдесят пять — сальные прилизанные волосы, мешковатый костюм. Стекла очков были столь же внушительны, сколь и его среднезападный акцент. Кабинет был маленьким и загроможденным — книги, бумаги и папки стояли стопками вдоль стен.

— Спасибо, что согласились меня принять, доктор Эванс.

— Вы сказали, что у вас есть хипу. — Он с любопытством посмотрел на ее папку. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Коттен села напротив Эванса.

— С самого вашего звонка жду не дождусь, когда вы покажете свою находку, — сказал Эванс. — Особенно учитывая, что я увижу ее первым.

Коттен положила папку на колени.

— Да, вы первый.

— А как к вам попало это хипу? По телефону вы, похоже, не хотели вдаваться в подробности.

Коттен с трудом сглотнула.

— Слишком сложная история, чтобы рассказывать ее по телефону. И еще: наверное, я ввела вас в заблуждение. У меня нет собственно хипу, у меня только фотографии.

Коттен расстегнула папку и вытащила три снимка хрустальной таблички пять на семь, которые распечатала дома. Она разложила их на столе Эванса, наблюдая за его лицом — он часто заморгал и нахмурился, придвинув фотографии ближе.

— Что это?

— Хрустальная табличка, обнаруженная на отдаленном археологическом объекте в перуанских Андах.

Эванс полез в ящик стола и достал большую лупу. Взяв первую фотографию, он стал внимательно рассматривать ее, поворачивая под разными углами. Затем перешел ко второй и к третьей.

— Что вы об этом думаете? — спросила Коттен. — Нижняя часть таблички напоминает хипу. Линии — это веревки, а точки — узлы. Такое возможно?

— Возможно, — сказал Эванс, пожав плечами. — Я ничего не понял. Что это вообще за табличка? Я-то думал, что вы принесете настоящее хипу. — Он поднял глаза. — Не знаю точно, что это у вас, мисс Коттен, но боюсь, что ничем не смогу помочь. Мне надо видеть само хипу. Способ плетения нитей, их цвет — все это не менее важно, чем узлы — или, в данном случае, точки.

— Но по ним можно хоть что-нибудь понять? Не могли бы вы разобраться с линиями и точками? — Она услышала в своем голосе нотки отчаяния.

— Исследование займет много времени, а у меня со временем туго. Вы можете хотя бы верифицировать эти фотографии или представить доказательства, что это снимки подлинного артефакта? Насколько я вижу, это может быть просто гравюра на стекле.

— Нет, это не гравюра на стекле. Я же объясняю: это хрустальная табличка, обнаруженная на археологических раскопках в Перу. А снимки я сделала сама, перед тем как табличка была уничтожена. Неужели вы не читали об этом происшествии? Доктор Карл Эдельман, весь лагерь…

— Ах да, убийства. Разумеется, читал, но не припомню, чтобы там упоминалась какая-то хрустальная табличка.

— Потому что она была уничтожена. Из-за этой таблички все и погибли. Все, кто ее видел, мертвы.

— Вы тоже ее видели, мисс Стоун, а вы живы.

Коттен встала и ткнула пальцем в одну из фотографий:

— В этих надписях, в этих хипу, содержится важнейшая информация, настолько важная, что…

— Прошу меня извинить, мисс Стоун.

— Я вас умоляю… Мне вас так рекомендовали. И я так надеялась…

Эванс собрал фотографии и протянул ей.

Коттен отступила.

— Взгляните на них еще раз. Очень вас прошу, доктор Эванс. Когда выпадет свободная минутка или просто разберет любопытство, взгляните на них. Мое имя и телефон записаны на обороте.

Она повернулась и вышла из кабинета.

Лестер Риппл пришел заранее. Он всегда приходил заранее. Трижды объехал квартал, перед тем как выйти из машины, и трижды обошел вокруг здания. Проклятые глаза слезились, как у плачущего ребенка. А все этот ветер, будь он неладен.

— Третий этаж, — произнес он вслух, вспоминая, куда было велено прийти. Может, это предзнаменование. Третий этаж. Третий этаж. Третий этаж.