Последняя теорема

— Что ж, — сказала она, — ты ведь для того и согласился на этот семинар: посмотреть, получится или нет. Судя по всему, не получилось; значит, теперь ты попробуешь что-то другое. — Она промокнула губы салфеткой, наклонилась и поцеловала Ранджита в макушку. — Давай искупаем Таши, а потом мы с тобой поплаваем в бассейне. Надеюсь, это нас подбодрит.

Они сделали и то и другое. И действительно, купание в бассейне подняло им настроение. В поместье Форхюльстов почти все обладало таким ободряющим свойством. Прислуга явно гордилась знаменитыми гостями, и, конечно, все были без ума от Наташи. Правда, Майра тратила час-два в день на поиски квартиры, куда бы они втроем могли переехать, но пока безуспешно. То есть что-то попадалось, но мефрау Форхюльст сразу указывала на недостатки: плохой район, слишком далеко от университета, комнаты маленькие или темные либо и то, и другое, и третье. Конечно, легко придраться к любой квартире — что и делала с упоением мефрау Форхюльст.

— Ты же понимаешь, — сказала Майра мужу однажды, когда они улеглись спать, — она хочет, чтобы мы остались. Ей одиноко, пока Йорис в отъезде.

— Угу, — сонно отозвался Ранджит, потом зевнул и добавил: — А вообще-то бывают проблемы и посерьезнее.

Он, разумеется, был прав. Любые желания молодых супругов удовлетворялись без малейших усилий с их стороны, а про цену проживания и говорить не приходилось. Ранджит умолял Беатрикс позволить им с Майрой компенсировать хотя бы затраты на их пребывание в доме. Мефрау отказалась вежливо, но решительно.

— Что тут поделаешь, — сказал Ранджит Майре, когда они вечером сидели у бассейна. — Ей доставляет удовольствие развращать нас, так зачем лишать ее этой радости?

Если и были у Ранджита какие-то желания, то они относились к событиям мирового значения. Хотелось, чтобы на планете было так же чудесно, как в его семье. Пример Кореи, похоже, мало кого вразумил, и земной шар был по-прежнему покрыт оспинами маленьких войн и актов насилия. После операции «Бесшумный гром» воюющие стороны ненадолго притихли. Они растерялись и задумались — не придет ли теперь их очередь? Но сразу после умиротворения Северной Кореи «Бесшумный гром» применен не был, и уже через месяц пушки, автоматы и бомбы во всех остальных горячих точках заговорили вновь.

Время от времени Ранджиту хотелось, чтобы заехал Гамини Бандара и растолковал, что на самом деле происходит в мире. Но Гамини не приезжал. Вероятно, был слишком занят налаживанием новой жизни в бывшей Северной Корее. Там и в самом деле много чего происходило. По поврежденным линиям электропередач снова побежал ток. Оживилась жизнь на фермах, на которых давно не трудились люди, призванные в армию. Началось даже производство товаров народного потребления. Появились загадочные сообщения о подготовке выборов. Это было весьма любопытно, но никто толком ничего не знал, к кому бы ни обращались Субраманьяны. Похоже, в предвыборной кампании предполагалось мощное участие компьютеров, но как именно их собирались использовать, никто не мог сказать.

И все же, обнимаясь перед сном, Майра и Ранджит говорили друг другу, что все как будто идет немного лучше или хотя бы не так плохо, как до падения северокорейского режима в результате операции «Бесшумный гром». Но это не относилось к преподавательской карьере Ранджита.

Беда была в том, что он никак не мог эту самую карьеру начать. После удручающей реакции студентов на его первые семинары он твердо решил больше не наступать на эти грабли.

Но чем же тогда заняться? После долгих раздумий Ранджит пришел к выводу, что можно на пробу рассказать студентам о своем долгом пути к доказательству теоремы Ферма. Доктор Давудбхой согласился включить этот семинар в расписание. Он сдержанно отметил, что попытаться, по крайней мере, стоит.

Студенты, однако, с этим не согласились. По всей видимости, уже прошел слушок о занудных семинарах Ранджита, и хотя несколько человек все же записались, большинство задавали вопросы, думали и в конце концов отказывались. Похоже, почти все считали, что Ранджит уже сказал свое слово, выступив с речами и дав интервью. Семинар закрыли.

Ранджит задумался о научных изысканиях. Начать можно было бы со знаменитых семи нерешенных проблем, сформулированных математическим Институтом Клэя на заре двадцать первого века. Не только эти проблемы были интересны сами по себе — институт славился своей щедростью, предлагая за решение каждой проблемы миллион долларов.

Ранджит получил перечень этих проблем и внимательно их изучил. Некоторые оказались чрезвычайно запутанными даже для него. Тем не менее в списке значились гипотезы Ходжа, Пуанкаре и Римана, но некоторые из них уже были доказаны, и счастливчики получили свои премии. И конечно, самая главная проблема формулировалась как P=NP.

Но сколько бы Ранджит ни размышлял над этими задачами, они оставались далекими. Никак не приходило чувство, которое охватило его в тот день, когда он впервые увидел пометку Ферма на полях «Арифметики» Диофанта. Майра высказала свое предположение:

— Может быть, ты просто уже не так молод.