Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются!

Прошлое — родина души человека. Иногда нами овладевает тоска по чувствам, которые мы некогда испытывали. Даже тоска по былой скорби.

Генрих Гейне

— Простите, фрау?.. — начал Ройтер, чуть было не сказал «фрау Демански».

Услышав за спиной звук голоса Ройтера, Анна передернула плечами. Наконец-то ему удалось вызвать интерес. Она очень внимательно посмотрела ему в глаза и сказала:

— Солер. Называйте меня фрау Солер.

А что? Не так уж и глупо придумано. Фамилия испанская. А звучит вполне по-немецки. Итак, Анна Солер, ну что же, здравствуй, Анна!

— Фрау Солер, я выполняю обязанности учителя фехтования дочери вашего управляющего. Урок будет только завтра — Вы не будете возражать, если я уеду в город на этот вечер?

— Нет, не буду, поезжайте. А на чем вы поедете.

— Густаво обещал лошадь…

— А-а… Кстати, Густаво мне сказал, что вы неплохо разбираетесь в машинах.

— Да, я подрабатываю автомехаником.

— В таком случае у меня к вам… — она запнулась, он не был ей представлен сразу.

— Диего Кальвадес.

— Дон Диего, будет одна небольшая просьба. Я хотела, чтобы на ранчо был транспорт. Сами понимаете, как это необходимо, а специалиста, способного выбрать машину, которому бы я могла доверять, у меня нет. Густав о вас хорошо отзывался, — она улыбнулась.

— Да, конечно же, я помогу вам.

— Я не останусь в долгу, уверяю вас.

* * *

Вечер в городе обещал быть бурным. В «El embarcadero feliz» назначена встреча с болгарами. Они, как сказал Густаво, могли вывести на «тех русских, которые нужны». Поскольку работа велась практически вслепую — все ждали подвоха. И неизвестно, кто больше: для болгар и русских это могло означать провокацию британской разведки, для немцев — провокацию как русской, так и британской разведок, а для Густаво вообще провокации с любой стороны, включая немцев из Антарктиды. А, кстати, кто сказал, что этот Кальвадес — не подстава? Может, это они так прощупывают почву, чтобы вернуть похищенные документы и ценности, а его используют «в темную».

«El embarcadero feliz» — не пансион благородных девиц, то есть девиц-то там как раз хватает, просто и ребята туда заходят вовсе не псалмы петь, но такого количества оружия на единицу площади это заведение не знало давно. Несмотря на +18 часть посетителей были в длинных пальто или в пончо, под которыми удобно прятать МР-40. Марченко огнестрел не давать — хватит с него мачете. В прошлый раз он явно погорячился. Не будь того выстрела фаустпатрона, может быть, ребята с «Бисмарка» были бы живы. Правда, тогда наверняка были бы мертвы подводники Ройтера. Полицейский патруль, немного поговорив с «труппфюрером» Карлевитцем, получив от него 20 песо, ушел проверять соответствие норм вылова кумжи[35] местными рыбаками.

Болгары тоже приехали с охраной. У болгарского посла, оказывается, шикарная машина. Это был еще довоенный Mercedes белого цвета. Красивый и мощный. За ним следовал «Виллис» CJ-2A.[36] В нем сидели какие-то мрачные одинаково одетые типы.

В облике болгарского представителя Ройтер, как ему показалось, увидел что-то знакомое. Он где-то определенно видел этого человека. И даже слышал его голос. Но где?

В этот раз обошлось. Предварительная беседа состоялась. Болгары уехали довольными. Это было видно.

А вот с русским вахмистром случилось что-то непонятное. Сначала он сидел со своей мачете, спрятанной под пончо, потом заволновался, засуетился, ушел в дальний темный угол. Ройтер подал знак, чтобы его не упускали из виду, мало ли какие у него счеты с болгарами. Еще покромсает тут в капусту половину присутствующих. Но не покромсал. После переговоров его нашли в стельку пьяного — вообще-то раньше он себе такого не позволял, чтобы напиться во время операции. Он всегда был серьезен, когда речь шла о деле. А тут его нашли рыдающим на коленях у одной из танцовщиц «…гавани».

— Что с ним? — спросил Ройтер Карлевитца.

— Истерика… — растерянно констатировал труппфюрер.

Марченко не мог ничего ответить, он только мотал головой и заливался слезами.

Что за хрень? Этот человек сделан из железа, ему пули вынимали без наркоза, а тут…

— Может, с ним поговорить по-русски? — предположил Карлевитц.

— Да кто ж с ним будет говорить, только Зубофф…

Да, соединить сейчас эти две части критической массы никто бы не рискнул. Но рискнуть пришлось. И они не детонировали.

— Он говорит… — замялся Зубофф. — Он говорит, ну… что болгарин — это его вроде брат. Говорит — ошибиться не мог. Не уверен, что брат его не узнал, а может, и не узнал — он же под индейца наряжен. Ну и чтобы все не портить нам — пошел надрался.

Да, потрепала мужика жизнь, ничего не скажешь. Но найти брата — это же не потерять. Вот только теперь не понятно, что из этого следует для всего нашего предприятия в целом. А Марченко нужно будет взять на ранчо. Все под присмотром и Густаву — помощь.

* * *