Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются!

Хейне Бауэр увлекался военной историей. Не сказать, чтобы он симпатизировал нацистам, то есть, может, и симпатизировал, просто в Германии 90-х очень опасно было показывать свои симпатии к определенным вещам. И Хейне старался их не показывать. Он учился на втором курсе в Университете Дармштадта, выдавал неплохие результаты, да и с товарищами у него все было нормально, короче, вел он обычную жизнь, какую может вести человек по фамилии Бауэр в Германии на излете XX века. Но была у него одна истинная страсть. Эта страсть — море. Порой она захлестывала его, с пеной и брызгами, как настоящая морская волна, как девятый вал, и ему хотелось все бросить и устроиться простым матросом на какой-нибудь каботажник или рыбацкое судно. А уж если речь заходила о немецком подводном флоте — тут Бауэру вообще не было равных. Он знал о некоторых поворотах войны в Атлантике более, чем иной нынешний преподаватель в Мюрвике. Однажды, зайдя в магазинчик, где продавались всякие старинные вещи, военная форма прошлых лет, фляги, ножи, ордена, Хейне разговорился со старичком-инвалидом, владельцем магазина, по-видимому, бывшим подводником. Старичок среди прочего продавал отличную капитанскую фуражку со значком 1-й флотилии U-boot'ов. Причем, что несколько удивило Хейне, с нее не был удален старый имперский орел. «Старичок рискует», — подумал Хейне. Так ведь можно и в кутузку загреметь. И не посмотрят, что он инвалид-колясочник. Так или иначе, но Хейне проникся симпатией к этому дядьке — все-таки отстаивать свои убеждения — это поступок. Тем более в таком возрасте! Они разговорились, и старичок-инвалид был очень приветлив. Он вообще был веселый и простой мужик. Манера его общения изобличала в нем крепкого крестьянина и изрядного шутника. Он как бы невзначай рассказал, как за годы войны сбил 18 самолетов союзников. Хейне понимал, что, вполне возможно, ветеран и преувеличивает свои победы. А что? Наверное, полсотни лет назад этот парень действительно мог отправить в ад не один десяток «томми». Хейне с удовольствием рассматривал фуражку и покручивал ее в руках, стараясь прикрыть орла — мало ли войдет кто-то. Старичок предложил ее померить, но как только Хейне надел фуражку, с ветераном что-то случилось. Лицо его вытянулось, как будто перед его взором пронеслось видение, или он чего-то испугался. Он был сильно взволнован, что-то бормотал, а студент никак не мог понять что. Потом вдруг неожиданно заторопился, сказал, что магазин закрыт, и, получив за фуражку 40 бундесмарок, ловко двигаясь на своей электрической коляске начал собирать товар. Хейне ничего не понял. Может быть, он чем-то обидел ветерана? А потом благополучно забыл об этом эпизоде.

Вспомнил о нем он спустя двое суток, ночью, когда у дверей его дома остановился BMW LT 1200, раскрашенный в черно-красно-белых тонах, и с него проворно спрыгнул долговязый седой человек в кожаном мотокомбинезоне, несомненно, ровесник того самого ветерана.

— Хейне Бауэр? — спросил седой человек в кожаном мотокомбинезоне, довольно бесцеремонно проходя в дом.

— Да, я Бауэр — слегка опешил студент. — А вы кто?

— Я? Ну как тебе сказать… — Незнакомец усмехнулся, прошелся по комнате, внимательно рассматривая то, что обычно может составлять какие-то семейные артефакты. — Скажи, Хейне, у тебя же наверняка есть бабушка?

— А, вы знаете мою бабушку, — догадался Хейне, вернее знали..

— Она умерла?..

— Умерла. Два года назад.

— Жаль… — задумчиво протянул седой незнакомец — Жаль… Я опоздал. А ты знаешь, она была хорошая тетка. В ней совсем не было зла. Это редкость. Особенно нынче. Да и, в общем-то, всегда это было редкостью.

Хейне молчал. Он с любопытством разглядывал странного ночного гостя.

— Скажи, дорогой друг, а не осталось ли от нее что-то… Может, какие письма, фотографии?

— Ну да, фотографии есть… А еще бабушка собирала открытки…

— Собирала открытки?

— Да.

— Вот как? Коллекционировала достопримечательности городов Германии?

— Да. Это верно. Но не только Германии, там и Польша, и Австрия…

— Ну да, точнее сказать, городов империи. Все верно. А можно взглянуть?

То, как этот человек произнес слово «империя», заставило Хейне задуматься. Очень он необычно это произнес. Как будто не было тяжелого военного поражения, голодных послевоенных лет, как будто не вытравливали из его памяти прошлое. Откуда он, этот старик?

— Вы воевали? — осторожно спросил Хейне.

Старик кивнул.

— Жизнь — это война. Бесконечная война добра со злом. Ты на чьей стороне?

— Я не знаю… — замялся Хейне, — Вы как-то очень странно говорите. А как вы определяете?

— Чувствую… А ты, как я погляжу, увлекаешься историей. — Старик наткнулся на справочник-определитель Криса Бишопа. — Такие фамилии, как Шепке, Кречмер, Прин, тебе о чем-то говорят?

— Ну да… Кречмер — самый результативный подводник Германии во Второй мировой войне. Возможно, самый результативный в мире…

— Да, блин, угораздило же старика Отто… — думая о чем-то своем, проговорил старик, внимательно рассматривая бабушкины альбомы открыток.

— А вы кто? — осторожно спросил Хейне.

Старик внимательно посмотрел на него.