Последняя треть темноты

Гантер, у которого от собственных слов голова пошла кругом, махнул рукой и сделал широкий шаг под стрекот невидимых летучих насекомых, рев мотоциклов, гул машин, мельтешение и крики людей…

– Гантер!

Водитель высунулся из окна и, не выбирая выражений, верещал минуты три, пока Саша держала мальчика за шкирку. Когда вопли прекратились и автомобиль уехал, Саша наконец расцепила пальцы.

– Спасибо. Быстрая у тебя реакция.

– Вообще-то она у меня в последнее время, наоборот, замедленная.

Они прошли еще немного до метро и спустились под землю, где все чувства и мысли сгустились на фоне рваных и ровно приклеенных афиш грядущих концертов, дефиле, выставок, спектаклей. Под удары гребней колес о головки рельсов, грохот вагонов с пассажирами, которых бросает из стороны в сторону, как цемент, гравий и песок в бетономешалке, под мелодичные и бойкие песенки музыкальных групп в новой или старой аранжировке Саша с Гантером приобняли и отпустили стеклянные двери перед эскалатором.

Саша выбросила старые билетики в прозрачный мешок, прицепленный к желтому пластиковому кругу, напоминающему стульчак в туалете.

– Так уродски выглядит, когда весь мусор наружу, – с отвращением сказала она.

– Зато видно, что у кого было в карманах. А у тебя карточки нет?

– Нет…

– Почему?

– Мне нравится нарушать правила и прыгать через «вертушки».

Гантер покачал головой.

– Мне на пятую ветку, – сказал он.

– Значит, дальше нам не по пути.

– Значит. Пока, Саша. Если захочешь, найди меня в Твиттере или в Фейсбуке. Гантер Герр.

Гантер повернулся на одной ноге, как Майкл Джексон, и неловко зашагал прочь.

* * *

Самолет приземлился в 12:20, и уже через полчаса Нина с большущей женской сумкой ехала в такси из аэропорта Шарль де Голль в центр.

Из сумки торчали пачка бумаг с мятыми загнутыми уголками, толстая длинная книга в задрипанной суперобложке и компьютер. Нина теребила пальцами коричневый кожаный чехол от ноутбука и вертела головой, всматриваясь в пейзаж, хотя, кроме сорной травы и захудалых тополей, любоваться было нечем. А шофер болтал без устали, задавал вопросы, на которые Нина вяло отвечала, вспоминая спряжения французских глаголов – со школы ими не пользовалась.

Пробка на выезде из аэропорта превратила автостраду в дискотеку для машин – каждая бибикала, рычала, водители скакали на своих местах и были не в духе, психовали, порывались друг друга объехать и жалели, что не могут взлететь. Счетчики тикали, пассажиры нервничали, скрежетали зубами, пересчитывали деньги в кошельках, на всякий случай спрашивали, принимает ли таксист банковские карты, потели, кряхтели, вздыхали.

– Прыгай! Прыгай же! Прыгай! – кричал шофер Нины, веселый густоволосый и широколобый индус в белой рубашке с розовыми полосками, глядя в открытое окно на озерцо неподалеку от автострады. На самом деле, это было даже не озерцо, а маленький прудик, над которым на деревянном помосте стоял загорелый человек в трусах. – Ну что же он не прыгает! Я бы сейчас ого как искупался!

Нина не знала, что сказать и обрадовалась, когда у нее зазвонил телефон.

– Ты уже прилетела? – спросил голос на том конце провода.

– Прилетела и через пару-тройку дней лечу обратно. У меня дела. Я не могу терять здесь время из-за ТФП. Я тебе уже говорила.

– ТФП?

– Тупой французский подросток. Меня попросили с ней посидеть, но никто не уточнял, где именно. Понимаешь, к чему я клоню?

– А ты с ее родителями договорилась?

– Родители согласны. Они хотели, чтобы я кровь из носу была тут. Они в меня верят, сечешь? Никто, кроме меня, не способен привести в чувства ТФП. А я в принципе была рада прокатиться до Парижа. Ты сам говорил – мне надо развеяться.

– Н-да, идея бредовая… Сидеть с шестнадцатилетней девкой… Чушь какая-то.

– Там все не так просто. Она не только ТФП, но еще и ТТФП.

– Расшифруй.

– Трудный тупой французский подросток.

– Зачем ты вообще поехала? Не понимаю. Ты мне чего-то не договариваешь, – связь на пару секунд прервалась. – Ты мне точно все сказала?

– Нет, у меня здесь тайные свидания, тайные дети, и я со временем молодею! Слушай, я не знаю… У нас с друзьями особые отношения. А ситуация здесь в последнее время вышла из-под контроля. Я правда хочу помочь.

– Но ты сама только что говорила, что у тебя нет времени! И вы десять лет не виделись… И ты тут же собираешься лететь обратно.

– Я же тебе говорю! Я возьму ее с собой!

– Ага, если выманишь из комнаты. Да она, может, тебя вообще не узнает. И наверняка видеть не захочет.

– Почему?

– Потому что трудные подростки никого не хотят видеть, особенно нянек… Взять человека с большими психологическими проблемами, человека, который с детства не был в России… У нее тут ни друзей, никого… Замкнется еще больше.

– Да-да-да. Кто считает, что это маразматический план? – Нина засмеялась.

– Прости, но я правда так считаю.

– Ага. А кто считает, что его мнение будет учтено? – Нина задрала вверх левую руку.

– У нее хоть русский паспорт есть?

– Есть.

– А нотариально заверенное разрешение от ее родителей у тебя есть?

– Представь себе. Лежит под горшком с пальмой.

– Ты сумасшедшая.

– Я предусмотрительная.