Последняя церковь (The Last Church)

Урия и Откровение снова вернулись в ризницу. На этот раз Урия открыл другой ящик и достал оттуда бутылку, в точности похожую на ту, из которой они пили в первый раз, но полупустую. Откровение сел, и Урия заметил, что кресло опять скрипнуло под его весом, хотя внешне гость не казался таким уж массивным.

Откровение протянул ему кубок, но Урия покачал головой:

— Нет, это первоклассный напиток. Его полагается пить из бокалов.

Открыв комод орехового дерева, стоявший позади стола, Урия достал два пузатых хрустальных фужера и поставил их на заваленный бумагами и свитками стол. Затем откупорил бутылку, и чудесный аромат с пряно-торфяным оттенком наполнил комнату, навевая образы горных пастбищ, звенящих ручьев и тенистых лесов.

— Вода жизни, — объявил Урия, щедро наполнил бокалы и сел напротив Откровения. Густой янтарный напиток оживил хрусталь золотыми отблесками.

— Ну наконец-то, — сказал Откровение, поднося бокал к губам, — вот дух, в которого я могу уверовать.

— Нет, еще рано, — возразил Урия, — позволь аромату раскрыться. Покачай бокал в руке. Видишь следы, стекающие по внутренним стенкам? Их называют «слезы», у этого напитка они стекают медленно и долго видны — значит, он будет крепким и насыщенным.

— А теперь можно пить?

— Терпение, — ответил Урия. — Осторожно понюхай напиток; чувствуешь? Аромат накатывает волной и щекочет чувства. Насладись этим мгновением, позволь запаху навеять воспоминания о местах, где он родился.

Закрыв глаза, Урия покачал бокал с золотистой жидкостью, и тонкий аромат давно ушедших времен наполнил все его существо. Он ощущал полное, мягкое благоухание напитка, и в памяти рождались яркие переживания, которых в жизни ему испытать не довелось: путь на закате через дикий лес, полный колючек и вереска; дым из очага в зале с тростниковой крышей и деревянными стенами, увешанными щитами. Но сильнее всего он ощущал преемственность гордости и традиций, заключенную в каждом тоне напитка.

Память вернула его в дни юности, и он улыбнулся.

— А теперь пей, — сказал он. — Сделай хороший глоток. Посмакуй напиток на языке, не спеши, пусть он распространится во рту.

Урия пригубил из своего бокала, наслаждаясь бархатной мягкостью теплого вкуса. Напиток был крепким, с оттенками прошедшего обжиг дуба и сладкого меда.

— Давно мне не встречался такой букет, — сказал Откровение, и Урия, открыв глаза, увидел довольную улыбку на лице своего гостя. — Не думал, что в мире еще осталось что-то подобное.

Лицо Откровения смягчилось, щеки порозовели. По какой-то неведомой причине Урия уже не ощущал прежней враждебности к гостю, словно их сблизил этот миг, наполненный впечатлениями, которыми могли насладиться только истинные ценители.

— Это старая бутылка, — пояснил Урия. — Единственная, которую мне удалось спасти из развалин родительского дома.

— Кажется, у тебя привычка держать под боком выдержанный алкоголь, — заметил Откровение.

— Пережитки бурной молодости. Тогда я любил выпить лишнего, если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю. Мне доводилось встречать многих, кому это пристрастие разрушило жизнь.

Урия отпил еще, на этот раз маленьким глотком, и сделал паузу, восхищаясь густым вкусом.

— Ты сказал, что хочешь узнать о Гадуаре? — наконец проговорил он.

— Если ты готов к рассказу и действительно хочешь этого, то да.

Урия вздохнул:

— Хочу, да. Но готов ли я… Что ж, вот как раз и выясним.

— Тогда при Гадуаре выдался кровавый день, — сказал Откровение. — Всем, кто был там, пришлось нелегко.

Урия покачал головой.

— Зрение у меня уже не то, что раньше, но я вижу, что ты слишком молод, чтобы помнить тот день. Сражение произошло еще до твоего рождения.

— Поверь мне, — возразил Откровение. — Я знаю все про Гадуаре.

От слов Откровения по спине священника пробежал холодок, и, встретившись взглядом с гостем, Урия увидел в его глазах такое бремя знаний и опыта, что ему стало стыдно за предыдущий спор.

Но вот Откровение поставил бокал на стол, и наваждение прошло.

— Вначале мне придется немного рассказать о себе, — заговорил Урия. — Каким я был в те времена, и как получилось, что на поле битвы при Гадуаре я обрел Бога. Если ты, конечно, не против выслушать мою историю…

— Конечно же, нет. Расскажи мне то, что считаешь нужным.

Урия сделал глоток и продолжил: