Последняя цитадель Земли

Джулия с любопытством посмотрела на него, а затем, не говоря ни слова, натянула поводья и подъехала к своему отцу. Они обменялись несколькими короткими фразами. Минуту спустя отряд солдат, каждый из которых имел в своем снаряжении линзы на цепочке, спустился по склону и исчез в зарослях кустарника, окаймлявших долину. Джулия с довольным видом поскакала обратно.

— Все в порядке, — сказала она. — Они убедятся, что это не так просто, как кажется. У нас тоже есть секретное оружие.

Джулия взглянула на Эгида, и ее глаза удивленно расширились. Он улыбался.

— Я хотел бы поговорить с тобой наедине, — попросил он.

Поколебавшись, она кивком отпустила охранников, повернула свою лошадь и направилась к гребню холма, который находился неподалеку от ставки императора. Они сидели бок о бок, наблюдая за двумя армиями, сближавшимися в долине. Дождь почти прекратился. Порыв холодного ветра дунул им в лицо; багряные грозовые облака над головой накатывались быстрее, чем войска х'вани.

— Джулия… — Эгид замолчал, затем попробовал снова: — Джулия, как ты думаешь, х'вани могут нанести вам поражение?

— Это возможно, — признала она. — Но думаю, этого не случится.

— Ты уверена?

— Как можно быть уверенной? Я просто не допускала мысли, что они способны на это.

— Но сейчас они имеют преимущество…

— И что с того? — Она рассерженно посмотрела на Эгида. — Или ты собираешься похвалиться передо мной успехами своих соотечественников?

Он печально улыбнулся.

— Они больше не мои соотечественники. Между мною и х'вани все кончено. Я не мог сказать об этом раньше — ты бы подумала, что я испугался и пытаюсь присоединиться к сильнейшей стороне — но сейчас положение изменилось.

Джулия безуспешно пыталась найти нужные слова.

— Но почему? Почему? Ты же сам организовал нападение на Эрикон! Ты…

— О, у меня было множество разных планов, — подхватил Эгид. — У меня появлялись идеи, и я наблюдал за их воплощением в жизнь. Но теперь все изменилось.

Он смущенно отвернулся, словно не был уверен, стоит ли продолжать. Джулия озадаченно глядела на него.

— Не смотри на меня так, — пробормотал он. — Дело не в том, что я бросаю своих сородичей, когда они нуждаются во мне. Я никогда не имел много общего с ними. Не забывай — их доверие завоевал Джейр, а не я.

— Но ты не мог измениться просто так, безо всякой причины! — настаивала Джулия. — Ты не…

— У меня есть веские причины. Ты думаешь, это какая-то уловка, не так ли? Но зачем мне обманывать тебя сейчас, когда ваша сторона терпит поражение, а ты держишь мою жизнь на цепочке у себя на шее?

Джулия невольно подняла руку к груди, где висели линзы дуннарского оружия. Она начинала понимать, что он имеет в виду. Мысленно вернувшись к событиям последних дней, сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой, она остановилась на эпизоде в запретном лесу Древних. Там, в объятиях Эгида, она пообещала себе не поддаваться предательской слабости человеческих эмоций, пока Эгид не окажется у нее в руках. Тогда она думала, что даже любовь может прийти — позже. Теперь это время настало.

Эгид наблюдал за ней, и уголки его губ начали медленно приподниматься в улыбке. Его лицо смягчилось и потеплело. Джулия поняла, что знает каждую черточку этого лица и может угадывать любые оттенки его настроения. Он был очень красив, когда улыбался. От дождя его светлые локоны потемнели и приобрели почти скульптурную плотность. Мелкие капельки росы поблескивали в его бороде и на ресницах.

— Ты никогда не станешь доверять мне, да? — спросил он. — Ты никому не доверяешь, даже себе. Меньше всего себе.

— Я могу попробовать, — тихо сказала Джулия, едва узнав собственный голос. Ее пальцы сомкнулись на тонкой цепочке и потянули наружу смертоносное маленькое устройство, хранившее судьбу Эгида. Осознав, что она делает, Джулия опустила голову и некоторое время сидела неподвижно. Все краски отхлынули с ее лица; когда Эгид проследил за ее взглядом, он тоже побледнел. Они сидели в молчании, глядя на порванную цепочку.

Линзы исчезли.

Джулия не верила своим глазам. Где-то в суматохе эвакуации или при отступлении из города она потеряла их. Это могло случиться в любом месте: во дворце, по дороге, в этих зеленых холмах. Где угодно. Может быть, сейчас кто-нибудь поднимает линзы, рассматривает их и ради интереса нажимает черную кнопку. В любой момент, начиная с этого, Эгид может умереть.

Утрата влекла за собой много катастрофических последствий, но в мыслях Джулии оставалось место только для одного. Все чувства, которые она испытывала к Эгиду — недоверие, презрение, невольное восхищение, — неожиданно выкристаллизовались в единое целое. Ее защитные барьеры рухнули, и она с необыкновенной ясностью осознала, что меньше всего на свете хочет смерти Эгида.