Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века

«Обычным выходом из этой дилеммы всегда было «образование», чтобы изменить привычки, проблема лишь в том, – отмечает Э. Вайцзеккер, – что он никогда не работал»[8]. Действительно, если глобальная демократизация и технический прогресс и вселяют некоторые надежды, то с разумом возникают очевидные проблемы. Развитие общества на протяжении прошедших веков подчинялось не столько разуму, сколько действию свободных рыночных сил и частных интересов.

На другую сторону проблемы указывает Р. Хейнберг в своей книге «Пик всего: наступление века упадка» (2007 г.)[9]. По мнению Р. Хейнберга, ресурсный пик был пройден в конце 1990-х, и в XXI веке человечество будет вынуждено жить в условиях постоянно сокращающихся ресурсов[10]. Современное человечество еще не сталкивалось с подобными проблемами. На протяжении всего существования, начиная с промышленной революции, его развитие обуславливалось изобилием дешевых ресурсов, что предопределило его успешное развитие. В настоящее время ситуация изменилась на прямо противоположную, не случайно свою последнюю книгу Р. Хейнберг назвал «Конец роста» (2011 г.)[11].

Политэкономическое

Неолиберальная теория в лице таких ее ярких представителей, как Ф. Хайек, Ф. Мизес, М. Фридман и т.п., вообще не предусматривает возможности глобального экономического кризиса. И действительно, несмотря на периодические потрясения, мировая экономика, начиная с эпохи реформации и английской промышленной революции, демонстрирует почти непрерывный потрясающий рост. Если и случались на этом пути масштабные кризисы, такие, как, например, Великая депрессия, то они, по мнению неоклассиков, были спровоцированы не законами капитализма, а бездарным вмешательством государства. Вся проблема в государстве, утверждают либертарианцы, если устранить его вмешательство, то рост будет продолжаться бесконечно.

В математическом виде это утверждение нашло отражение в работах Р. Мертона, М. Скоулза, Г. Марковица, М. Миллера, получивших Нобелевские премии за доказательство, что использующиеся при создании деривативов компьютерные математические модели могут распылять риск бесконечно и безопасно. Своего торжества неоклассическая теория добилась в конце 1980-х с началом реформ Р. Рейгана и М. Тэтчер – последовательным сокращением роли государства в экономике. Теперь, казалось бы, все барьеры на пути непрерывного экономического роста устранены, и человечество ожидает лишь вечное процветание. И мировая экономика уже было приобрела второе дыхание на глобальном уровне, но кризис 2008 г. поставил под сомнение эти надежды.

Политэкономисты сходятся с либертарианцами в том, что рост ограничивается не ресурсными, вернее не столько ресурсными, сколько социально-экономическими факторами. Однако они диаметрально расходятся в перспективах этого роста. Не случайно уже с 1987 г. появляются такие работы, как, например, П. Джея и М. Сиджвика: «Апокалипсис 2000. Экономический крах и самоубийство демократии»[12], П. Кеннеди «Взлет и падение Великих империй»[13], Дж. Сороса «Кризис мирового капитализма»[14]. До начала 2000-х годов к подобным иногда еще интуитивным пророчествам относились скептически. Однако после кризиса доткомов ситуация стала меняться. И уже в 2003 г. У. Боннер, Э. Уиггин издают книгу «Судный день американских финансов», в которой приходят к выводу, что: «потребительский капитализм обречен… тенденции, которые не могут длиться вечно, исчерпали себя… это не циклическое изменение, а структурное… Рано или поздно должен наступить конец привычного нам мира. Это всего лишь вопрос времени»[15]. В 2005 г. появляется книга Дж. Кьеза «Война империй», где автор констатирует: «Америка в кризисе, потому что в кризисе ее модель, эта модель приводит нас к катастрофе»[16]. В том же году выходит книга известного британского историка Н. Фергюсона «Взлет и падение Американской империи»[17].

Подтверждением этих прогнозов стал кризис 2008 г., который уже вошел в историю под названием Великой Рецессии. Казалось бы, рыночная экономика, которая, по мнению сторонников неоклассической теории, является равновесной, должна была бы автоматически восстановить свой рост, но этого не произошло. Мировая экономика не только колеблется на грани стагнации, но и продолжает накапливать отрицательный потенциал, который выражается прежде всего в наращивании долгов и социального расслоения общества.