Последняя версия

— Только на первый взгляд. Волин — не безмозглая курица, которая только и знает, что копаться в дерьме, он — думающий мужик. Короче, нужно порасмыслить…

— Для того, чтобы мозги у тебя быстрей проворачивались, должен сообщить важную новость…

Показалось, что Славка стал выше ростом. Выпятил цыплячую грудь, поднял голову на подобии петуха, приготовившегося кукарекать.

И закукарекал.

— Приказом министра внутренних дел тебе возвращенно звание старшего лейтенанта милиции и ты восстановлен в уголовном розыске… Пока без оглашения… Доволен?

Еще бы не доволен! Зековское прошлое, позорное и страшное, будто растворилось в небесной голубизне — я задохнулся от радости. Теперь бы ещё приезд Светки, её ворчание, требование покормить, приголубить — вряд ли можно найти в России более счастливого человека.

Кажется, ангел в виде Славки не исчерпал счастливые новости. Только почему-то нахмурился, стыдливо отвел в сторону глаза.

— Мне поручили передать тебе ещё кое что… Похоже, ты с дурацкой настойчивостью полез в самое, что ни на есть, осиное гнездо… Заботясь о твоем здоровьи и сохранности, начальство приказало не трогать деятелей из Госдумы…

— Как это не трогать? — изумился я. — Там же прорисовывается самое основное, связанное и с Волиным, и с убийствами… Ничего не понимаю…

— Нам с тобой не положено понимать, — почти прикрикнул Ромин. — Получил приказ — выполняй, вот и все тонкости. Лично я ухожу в глухую защиту и тебе советую сделать то же самое… Гляди, Костя, накличешь на свой зад очередную беду, похлеще дела со взятками… Завяжешь думские делишки?

— Ну, если ты так советуешь и начальство приказывает — завязываю, — согласился я, про себя давая клятвенное обещание ничего не завязывать.

— Молоток, дружище… А со званием и должностью — поздравляю!

— Спасибо…

— Можешь не трепыхать крыльями и не кричать «Служу Советскому народу и родной партии», — смешливо предупредил Славка. — И без того ясно, что — служишь… Итак, столковались. Пантелеймонова я завтра же беру, а ты сообщаешь эту волнующую новость своему, дьявол бы его забрал в преисподнюю, хозяину. Димыч продолжает отравлять воздух своей камеры, Иван ссылается на трудности, но обещает при малейшей возможности отправить подследственного к прадедушкам… Так?

— Так…

И все же Ромин колебался — задумчиво бродил по комнате, перебирал обезвреженные «жучки», включал и выключал магнитофон, Что то его тревожило, какие-то неясные предчувствия не позволяли покинуть меня.

— Что тебя мучает? — нарочито недовольно спросил я. — Сам не идешь отдыхать и мне не позволяешь отбиться.

— Ты твердо решил завтра идти к Волину?

— Кажется, мы обо всем договорились. Пока Димыч — в целости и сохранности, мне бояться нечего. Зато постараюсь поглубже проникнуть в замыслы бандитов… Многое ещё не ясно. Хотя бы связь Волина с депутатами, связь и противостояние…

— Мы ведь уже договорились…

— Ладно, ладно, успокойся — позабыл… Что еще?

— Окно твоего кабинета, кажется, выходит на улицу?

— Точно… А зачем тебе мое окно? Пристроить «жучка» или поглядеть издали, чем занимается возрожденный сыщик?

— Прекрати шутить, баламут! — беззлобно прикрикнул Славка. — Договоримся таким образом: при малейшей опасности, даже намеке на опасность, откроешь фрамугу… Мне Иван говорил — она у тебя всегда закрыта. Жаль, нельзЯ воспользовться мобильником — твои «дружаны» мигом заподозрят неладное… Сделаешь?

Вот доставала, везде ему чудятся опасности. А вот я, между прочим, абсолютно спокоен, уверен в благополучном завершении операции. Когда омоновцы повяжут музыкантов-ремонтников.

Заручившись моим твердым честным словом выполнить его просьбу, Ромин ушел.

Всю ночь я не сомкнул глаз, в темноте, не зажигая света, бродил по комнате, натыкаясь на мебель, выкурил две пачки сигарет, выпил с десяток банок импортного пива. Слава Богу, не было водки — свалился бы на пол в усмерть пьяный или провел бы ночь в обнимку с унитазом.

То ли подействовало предстоящее возвращение в лоно родной уголовки, то ли — надежда на восстановление глупо оборванных отношений с главной технологиней Росбетона, но фантазия разгулялась во всю. В основном, наряженная в розовые одежды.

24

Невыспавшийся, но, как никогда раньше, бодрый, утром приехал на Цеховую улицу и гимнастическим шагом вошел в «музыкальную мастерскую». Ничто не предвещало трагедии. В комнате приемки инструментов вместо Димыча сидел за столом его коллега — такой же мордатый, с такими же патлами нечесаных волос. Склонился над квитанциями и отчаянно зевает. В ответ на мое приветливое пожелание доброго утра буркнул нечто похожее на матерщину. Даже головы не поднял, скотина.

Первая примета предстоящих неприятностей. Обычно боевики-«музыканты» относятся к главному аналитику, если и без особого дружелюбия, то и без злости. На этот раз — откровенное «противостояние».

Главное — не показать тревоги, вести себя точно так, как обычно.