Последняя версия

— Продолжим… У меня имеются некоторые предприятия, на которые то и дело наезжают рэкетиры. Приходится терпеть немалые убытки. Поэтому предпочел бы платить разумную сумму денег фирме, способной защитить мои интересы.

Нет нужды расспрашивать о законности совмещения депутатских обязанностей с занятием бизнесом. Фомин уже просветил меня в этой полукриминальной, а может быть и вполне криминальной, отрасли.

— Мне необходимо знать, что за предприятия, какой вы получаете от них доход, в виде наличных сумм или ценных бумаг… Короче, необходима исчерпывающая информация. Ответ получите только после того, как мы её проанализируем.

— Законное требование, — в третий раз раздвинул вялые губы депутат-бизнесмен. — Нечто подобное я предвидел, поэтому захватил с собой бизнес-план, — он отвернул полу пиджака, заглянул в его боковой карман и… замер. — Вы можете гарантировать мне конфиденциальность нашей беседы? Моя справка не попадет в руки…

— Не попадет, — перебил я, отвечая радушной улыбочкой на боязливую гримасу собеседника. — Мало того, я сейчас же вам её верну, только сделаю себе некоторые заметки. Так сказать, для внутреннего употребления.

— Приятно иметь дело с умным чловеком, — похвалил Севастьянов, протягивая несколько скрепленных между собой листов плотной бумаги. — Вы даже представить себе не можете, что произойдет, попади этот бизнес-план газетным писакам!

Я представлял. Очередная стопка «жаренных фактов» превратится в разгромные статьи того же «Московского комсомольца». Вслед за скандальной публикацией — возбуждение дела о защите чести и достоинства, оцененные в десятки миллионов рублей. Господи, какая куча дерьма вывалится на нищих пенсионеров и годами не получающих заработанных денег работяг, учителей, медиков! Как они «возрадуются» деловой активности своего избранника!

Размышляя о гнусном времени «демократии и свободы», я старательно переписывал себе в блокнот наименования «предприятий» и многонулевые их рибыли… Автосервиз… Магазины… Автозаправки… Мотели… Вот это прибарахлился «народный избранник», солидная прибавка к немалой депутатской зарплате.

Я ожидал увидеть в бизнес-плане знакомое до боли слово «Росбетон», предприятия, на котором трудится моя единственная и неповторимая сопостельница Светка, и… не увидел. Впрочем, ничего удивительного — Пантелеймонов продолжил дело погибшего главного экономиста, перезаключил договор с «музыкальной мастерской». А депутат исправно получает огромные дивиденты по полученным от Вартатьяна акциям. Никаких сложностей!

— Росбетон исправно вам платит? — все же поинтересовался я, внимательно отслеживая реакцию собеседника.

— За что? — удивился Севастьянов, но за удивлением, будто за ширмой, заколыхалось беспокойство. — Какой Росбетон?

— Я имею в виду Вартаньяна, — безмятежно пояснил я. — Которого убили. Ножом в грудь. Что же касается сертификата, его переслали через вашего помощника… Да вы не волнуйтесь, Борис Демьянович, вам ничего не грозит. Заведующая депозитарием убита, Вартаньяна нет в живых, я на покушение не пожаловался…

Депутат подскочил на стуле, будто под ним сработала катапульта. Но говорил громким полушепотом, не срываясь на скандальный крик и змеиное щипение.

— Не вмешивайте меня в криминальные делишки! Забыли, с кем разговариваете? Попытка очернить депутатов Думы не пройдет! Я найду способ наказать вас — завтра же позвоню господину Волину…

Этого мне только и не хватает! Узнает хозяин о подозрительном поведении начальника аналитического отдела — конец. И моей службе в «музыкальной мастерской», и расследованию, и, скорей всего, жизни.

— Успокойтесь, — посоветовал я. — Не привлекайте к себе внимание.

Моя минутная растерянность об»ясняется просто — в зеркале отражалась входная дверь заведения, к которой я сидел спиной. Она приоткрылась и в зал заглянул… Димыч. Да, да, верная шестерка Волина, бандит и по совместительству приемщик в ремонт музыкальных инструментов. Оглядел сидящих за столами и исчез.

Что он здесь делает? Единственный ответ — следит за мной. По поручению заботливого хозяина, почти друга, выплачивающего мне практически за безделье круглую сумму. А может быть, Димыч интересуется не моей скромной особой — тем же бородачем, продолжающим пережевывать манную кашку?… Или — моим собеседником?

Депутат постепенно успокоился. Гневные вытаращенные глаза вошли в берега орбит, покрасневшее отечное лицо побледнело, даже уши, кажется, прижались к черепу.

— Когда я получу ответ? — засовывая в карман возвращенную мной справку, спросил он. — Сами понимаете, промедление — страшные убытки.

Пришлось заверить парламентария — в самое ближайшее время, не исключено, что даже завтра к вечеру.

Минут пятнадцать, будто соревнуясь друг с другом, мы налегали на выпивку и закуски. Обменивались понимающими взглядами, приподнимали над столом рюмки, адресуя безмолвные дружеские тосты. Официанты стояли поодаль, готовые ринуться при малейшем движении перспективных клиентов.