Последняя война

— Возможно, — согласился Даманхур. — Что еще остается делать? Я вчера посетил главный храм Богини, приносил жертвы Атта-Хаджу, добиваясь ответа: неужели предреченный в Книге конец мира пришел именно в мое правление?

— Если это так, — вкрадчиво начал глава Государственного совета, — то шаду следует вести себя достойно пред ликом Предвечного… и своих подданных. А если нет — то и оснований для беспокойства не существует. Это всего лишь еще одна война. Большая, тяжелая и кровопролитная. Слишком кровопролитная.

— Твоя правда, Энарек. — Шад, однако, вытянул руку и, забрав с принесенного мономатанцем блюда кубок с вином, сделал жадный глоток. — Кого сейчас мне следует принять и выслушать очередную порцию пустых обещаний?

— Светлейшего центуриона Гермеда, посла царя аррантов. У него хорошие новости, господин. Будь с ним приветлив.

Энарек снова отошел в дальний конец зала и исчез за ширмой, притаившись. Приказ шада обязывал его негласно присутствовать во время каждого разговора своего повелителя с иноземными посланниками.

Даманхур грозно сверкнул глазами на вечно молчаливого чернокожего, и тот, уяснив, что от него требуется, дважды ударил в гонг, стоявший поодаль от укрытого меховым покрывалом кресла шада. Тяжелый гудящий звук был услышан стражей, окованные золотом двери бесшумно растворились, и безразлично-торжественный голос десятника личной охраны провозгласил:

— Благородный Гермед Аррантский к солнцеликому и величайшему повелителю шаданата Саккарем!

Упомянутый «повелитель» недовольно поморщился и потер ладонью тревожащий болью правый висок. Даже в столь тяжелые времена прислуга дворца не могла отказаться от условностей, громких воплей и велеречивых фраз, скромно именуемых этикетом. Даманхур пару дней назад вообще намеревался запретить съедающую драгоценное время и его силы излишнюю торжественность, но не смог обороть силу традиций. Древние уложения и правила иногда становятся куда могущественнее самого великого государя.

— Приветствую тебя, царственный!

За что шаду нравился Гермед, так это за деловитость. Образованный и высокоученый аррант неплохо разбирался в людях, умел чувствовать их настроение, а потому всегда знал, как следует говорить с Даманхуром. Сейчас Гермед произнес обычные вежливые слова быстро и негромко, а вместо поклона приветствовал шада по-аррантски, вытянутой вверх и чуть в сторону правой рукой. Взгляд посланника, перехваченный Даманхуром, был вопросительным.

— Говори, — без предисловий проворчал шад. Действительно, Гермед, в отличие от напыщенного гуся из Нарлака, выглядел неплохо. Обычную белую тогу с красной оторочкой сенатора он сменил на едва закрывающую колени тунику, поверх которой сиял красивый и легкий доспех: повторяющий форму тела металлический панцирь с золотой и серебряной гравировкой да еще пурпурный плащ. Короткий прямой меч, согласно распоряжению Энарека, стража у Гермеда не отобрала. Аррант был редким чужеземцем при дворе Мельсины, которому доверяли почти полностью.

— Десять триер, вызванных из Аланиола и Лаваланги, как мне известно, ныне обогнули Дангарский полуостров, государь, — доложил посланник, безмятежно глядя в глаза Даманхуру. — Корабли везут пять панцирных центурий, баллисты и горшки с аррантским огнем. По моим расчетам, они прибудут в Мельсинский порт завтра утром. Я сожалею, но перебросить через пролив между материком и Аррантиадой два легиона, как ты просил, о царственный, мы сможем лишь спустя седмицу. Для сбора столь крупного экспедиционного корпуса требуется время.

— Я понимаю, — удовлетворенно кивнул Даманхур. — Сколько? Я имею в виду, как много золота должна выделить казна шаданата на содержание прибывающих войск и оплату… ваших трудов?

— Голубиная почта, — кашлянул Гермед, — принесла мне известия от басилевса и Сената. Аррантиада предпочитает не золото. В обмен на нашу военную помощь мы просим разрешения на колонизацию побережья Вечной Степи и передачу под наше управление двух портов в Халисуне. Также Сенат просит тебя, царственный, вернуть некоторые привилегии аррантским купцам и по окончании войны навечно снизить налог с продаж на четверть десятины…

Даманхур некоторое время не отвечал. Он признался себе, что ожидал гораздо большего: аррантский басилевс и заправляющий в островном государстве Сенат из выборных аристократов вполне могли потребовать возвращения всех бывших колоний на территории Саккарема или столь гигантскую сумму в золоте, что на нее можно было бы скупить с потрохами всю Мономатану и Шо-Ситайн в придачу. Поскромничали Великолепные.

Разумеется, шад готов был согласиться немедленно. Однако, если сразу скажешь «да», потеряешь уважение, и Гермеду в тот же момент станет ясно: Саккарем в отчаянном положении.

— Один порт в Халисуне, — хрипло проговорил Даманхур. — Только один. Ставить свои поселки на степном побережье вы сможете лишь в ста лигах к полуночи от рубежей Саккарема, а там дальше хоть до Лисьего полуострова или земель морских вельхов. С налогами поступим так: я согласен на четверть отступного, но, скажем… до конца моего царствования.