Последняя воля Нобеля

Она подняла с пола полотенце и протянула его мужу, заметив на ткани кровь. Томас порезался, пока брился. Он отвернулся, не взяв полотенце, и Анника молча смотрела на его широкие плечи, когда он снова исчез в ванной. В душе всколыхнулись самые противоречивые чувства. Как ей хотелось до него достучаться. Как ненавидела она его самодовольство. Как отвратительна была ей мысль о той интрижке, которая была у него с той блондинкой из областного совета, шлюшкой Софией Гренборг.

Да, у них был роман, но Анника положила ему конец.

«Это осталось позади, — подумала она. — Теперь у нас снова все хорошо».

Вечеринка у родителей мужа в Ваксхольме прошла натужно, как Анника и опасалась. Загородный дом, построенный на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, был полон радостных и восторженных провинциалов в пиджаках и начищенных до блеска ботинках. Анника шла по дому, держа за руки обоих детей. Дети были тщательно одеты, причесаны и послушны. В каждом дверном проеме толпились люди, мешая проходу. Анника почувствовала, как под грудью у нее выступил пот. Вспотели и детские ладошки. Скоро они станут такими скользкими, что их станет невозможно удержать.

Большинство гостей были членами местной деловой ассоциации, в совете которой отец Томаса состоял уже без малого тридцать лет. Разговоры крутились вокруг туристов: сколько их и как привлечь больше. Люди рассуждали о бизнесе, который оживает только в летние месяцы, когда появляются клиенты, которые в остальное время пользуются услугами фирм, работающих круглый год. Говорили о рождественском базаре, который начнет работать со следующей недели.

Только в одном месте говорили о последних событиях.

— Хорошо, что полиция захватила этих нобелевских террористов, — говорила пожилая дама с крашенными синькой волосами своей знакомой — седой даме.

Анника, не останавливаясь, прошла мимо, стараясь найти что-нибудь съестное для детей.

— Вы представляете: «Аль-Каида» в Стокгольме! — вещал какой-то мужчина. — Кто знает, не появятся ли они и у нас в Ваксхольме?

Анника прошла дальше, таща детей на кухню.

— Да, но должен сказать, что эти нобелевские банкеты сильно приукрашены. Еда всегда успевает остыть, прежде чем до нее добираются гости.

Это говорил сравнительно молодой полный мужчина, работавший в том же банке, что и первая жена Томаса.

— Это не так, — поправила его Анника. — Это миф, распространяемый людьми, которых не пригласили на банкет, хотя они на это сильно рассчитывали.

Разговор стих, и мужчины удивленно воззрились на Аннику.

— Понятно, — сказал толстяк, приглядываясь к черным джинсам и слишком большому для Анники жакету. — Ну, вам, видимо, лучше знать?

— Еда горячая. Невкусная, но горячая, — сказала Анника и подтолкнула детей к двери кухни.

На кухне тоже было многолюдно — в основном женщины в практичных туфлях и опрятных платьях. Дамы болтали и смеялись, держа в руках бокалы вина — теперь это было бургундское, сменившее грог.

— Анника, — обратилась к ней Дорис, мать Томаса. — Не поможешь с подносами? Я бы сама все сделала, но ты же знаешь, что у меня с ногами…

Рядом с Дорис стояла Элеонора, бывшая жена Томаса. Элеонора и свекровь продолжали дружить после развода, и это только усугубляло чувство неполноценности, терзавшее Аннику всякий раз, когда она сталкивалась со свекровью.

— Надо сначала покормить детей, — сказала Анника, притворяясь, что не замечает Элеонору. — Потом я с удовольствием обслужу гостей. Можно, я сделаю несколько бутербродов?

Бледные губы Дорис побледнели еще больше.

— Но, моя дорогая, — скучным голосом протянула она, — здесь же полно еды.

Анника посмотрела на подносы: крошечные канапе с селедкой, креветками и мидиями.

Она наклонилась к Калле.

— Ты видел папу? — спросила она тихо, и мальчик покачал головой.

Анника взяла детей за руки и вышла из кухни, снова окунувшись в людское море.

Она нашла Томаса в винном погребе, где он разговаривал с Мартином, нынешним мужем Элеоноры. К этому времени Анника просто пропиталась потом.

Мартин, кажется, немного удивился, но Томас был весел и немного пьян.

— Проблема не в том, что полиция шерстит криминальные группировки, — горячо говорил Томас, расплескивая крепкий грог, стараясь жестикуляцией подтвердить свои слова. — Проблема в том, что действия полиции не регламентированы законом, ее невозможно контролировать. Поэтому нам надо разработать законодательство о том, как полиция должна обращаться с массой дополнительной информации, которую она получает в эти дни…

— Томас, — сказала Анника, стараясь привлечь внимание мужа, — детям надо что-то поесть. Я пойду куплю для них какую-нибудь еду.

— Делать вид, что нам не нужны новые законы — это все равно что прятать голову в песок…

— Томас! — повторила Анника, повысив голос. — Томас, я сейчас отвезу детей домой. Тебя кто-нибудь подвезет до дома?

Томас обернулся к жене, явно раздраженный тем, что она перебила его излияния.

— Почему? Почему ты хочешь уехать?

— Детям надо поесть. Они не будут есть селедку и мидии.