Последняя воля Нобеля

Все всё знают, но никто ничего не говорит вслух. Все участвуют в этой грязной игре. Самого влиятельного человека подкупила, окружила лестью, снабдила акциями, засыпала роскошью фармацевтическая компания, и теперь он почил на лаврах в зловонной пасти этого чудовища. Он стал много пить, публикует ненадежные результаты. Сейчас его метод лечения рассеянного склероза испытывают на людях, но где результаты опытов на животных? Почему их тайно захоронили? Мы все должны отвечать за свои действия. Чья жизнь важнее? Могущественного и влиятельного человека или человека больного и немощного?

Волнение Анники нарастало с каждым прочитанным словом.

Твоя подруга — оппортунистка, убирающая с дороги мешающих ей коллег. Я понимаю, что происходит. Сейчас в расчет принимают только деньги, все служат Мамоне. Теперь она снова купила себе место в мире, место за столом голодных, где день за днем режут свинью Серимнира, не думая о последствиях…

Последний абзац письма был обращен лично к ней.

На тебе громадная ответственность перед миром, перед собой за сохранение правды, но ты предала эту ответственность.

Предательство не останется безнаказанным.

НЕ ОСТАНЕТСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ!

Подписи под письмом не было.

Она сидела и смотрела на экран до тех пор, пока у нее не заболели глаза.

В том, что сумасшедший прислал ей угрожающее письмо, не было ничего необычного. Она работала в газете, и все ее статьи были подписаны ее настоящим именем. На работе, в редакции, в коробке из-под обуви она хранила сотни писем, факсов и распечаток электронных писем с угрозами.

Но здесь было что-то другое.

Психически неуравновешенный, подвергнутый остракизму профессор действительно что-то от нее хотел.

Он не подписал письмо, но отправил его со своего компьютера в Каролинском институте. Значит, он не собирался скрывать свое авторство. В этом отношении он напомнил Аннике одного из членов правления социал-демократической партии, который из штаб-квартиры партии на Свеавеген вел клеветническую кампанию против партии умеренных. Его электронный адрес в хотмейле было легко идентифицировать, но он упрямо подписывался «Мать-одиночка Алиса».

Подпись «Нобель жив» была немного странной, но Анника помнила человека, работавшего в редакции «Сюдсвенскан» в Мальмё, который в письмах подписывался Шерлок, хотя в действительности его звали Андерс.

Анника потерла лоб. Письмо было на редкость откровенным.

Либо Ларс-Генри Свенссон одержим паранойей, либо он говорит чистую правду.

Она посмотрела на часы: четверть девятого. Пододвинула к себе телефон и набрала номер коммутатора Каролинского института.

Профессор Биргитта Ларсен взяла трубку после первого же звонка. Анника представилась, и Биргитта тотчас перебила ее:

— Так что сказала тебе Каролина на этот раз?

— Сегодня у меня появился другой источник, — ответила Анника. — Я получила по почте анонимное письмо из Каролинского института, и мне кажется, я знаю, кто его написал.

Биргитта Ларсен шумно вздохнула.

— Понятно, — сказала она, — значит, Ларс-Генри написал и тебе? Чем же он угрожает тебе?

— Я предала истину, и это не останется безнаказанным, — ответила Анника. — Он полагает, что я должна спросить тебя о преступлениях, которыми людям затыкают рот.

Послышался скрип передвигаемого по полу стула. Видимо, Биргитта Ларсен решила сесть.

— С Ларсом-Генри явно происходит что-то очень серьезное, — сказала она. — Одна девушка в нашей сети читает лекции по клинической психиатрии. Наверное, она найдет какое-то мудреное название для его болезни, но я считаю, что он просто сумасшедший. Выбрось его из головы.

— Он всегда вел себя так?

— У него и раньше бывали странности, но сейчас он совершенно утратил чувство меры и перешел все границы. Ты чувствуешь себя в опасности?

Анника на мгновение задумалась.

— Пожалуй нет, но его письмо заставило меня задуматься. Почему он отправил его именно сейчас и именно мне? Что-нибудь случилось?

На этот раз помолчала Биргитта Ларсен.

— Ты говорила с Эббой после семинара?

Семинара?