Последняя воля Нобеля

— Когда совершается преступление или происходит катастрофа, — ответил Шюман, — очень важно, чтобы люди сопереживали тем, кто пострадал от этих событий. Люди должны ощутить отчаяние родственников, возмутиться разрушительными мотивами преступников. В зарубежных СМИ эта задача — фокусироваться на личностях — доверена телевидению, но в Швеции телевизионщики предпочитают более респектабельный подход. Именно здесь мы должны реализовать свои потенциальные возможности.

— Я не совсем тебя понимаю, — сказал Герман Веннергрен, и глаза его тревожно замерцали. — Ты хочешь сказать, что мы должны стать женской газетой?

Шюман подался вперед и понизил голос.

— Сегодня в Швеции это единственная незанятая ниша, — сказал он и, словно в подкрепление своих слов, постучал ручкой по столу. — Таблоидное новостное телевидение с личностным углом зрения в освещении новостей.

— Телевидение? — эхом отозвался Веннергрен.

— Именно так, — сказал Андерс Шюман. — Телевидение бесполезно для передачи голых фактов, но оно — незаменимое средство для создания эмоций, драмы, оно незаменимо для показа людей, их близости, то есть оно средство для показа всего того, на что издавна имеет монополию журналистика вечерних газет. Тот, кто первым серьезно задумается о создании таблоидного телевидения для широкой аудитории, просто вытрет ноги обо всех конкурентов.

Веннергрен смотрел на Шюмана с нескрываемым изумлением.

— Но главные держатели наших акций, семья, имеют в своем распоряжении множество каналов. Почему же никто до сих пор этого не сделал? — спросил он, округлив глаза.

— До сих пор этому мешали чисто технические ограничения и необходимость получения лицензии на вещание, — сказал главный редактор. — Это всегда было так дорого, что цена была равнозначна запрещению. Но теперь главная помеха — предрассудки и следование устаревшим традициям.

Он протянул Веннергрену еще один лист бумаги.

— Сегодня ничто не мешает реализации такого проекта, — сказал Шюман. — Самое главное — внедриться в эту нишу первым и захватить инициативу; после этого можно будет заняться оформлением и выбором приоритетов.

— Все это звучит чрезвычайно провидчески, — сказал Веннергрен, — но не слишком реалистично. Где физическое пространство для всего этого?

Андерс Шюман смог наконец расслабить мышцы плеч и не сумел сдержать улыбку.

— Здесь нам помогут инфраструктура и технологии, — сказал он.

— Всякие предложения о переезде отметаются без обсуждений, — сказал Веннергрен. — Мы не можем себе этого позволить.

Улыбка Шюмана стала еще шире.

— Я много об этом думал, и вот мои предложения…

Спикен сидел на своем месте и ел банан, когда в кабинет вошла Анника.

— Стоило ли ходить на пресс-конференцию? — спросил он, когда она подошла к его столу.

— Слушай, оказывается, ты умеешь есть не только пиццу, — удивленно сказала Анника, воззрившись на банан.

Заведующий редакцией расплылся в довольной улыбке.

— Был ли на пресс-конференции король? Кто из конкурентов посетил действо?

Анника, отвечая, постаралась придать своему тону небрежность.

— Был тот парень, Боссе, — сказала она, — но король прийти не смог. На пресс-конференции творился настоящий хаос. Каролинский институт получил сто миллионов долларов на исследования, но профессора едва не передрались между собой. Все они очень переживают смерть председателя Нобелевского комитета.

— Хорошо, — кивнул Спикен. — Бог с ней. У нас так много четырехцветной рекламы, что я сомневаюсь, нашлось ли бы у нас место даже для некролога короля.

Анника прошла в свой закуток, закрыла стеклянную дверь, бросила верхнюю одежду на стул и включила компьютер. Пока он загружался, она попыталась найти что-нибудь съестное в ящиках стола, но тщетно.

Какой бес в нее вселился? Она едва ли не выпрыгивает из трусов, флиртуя с репортером их главных конкурентов, не говоря уже о том, что она замужем, что она мать двоих детей и собирается покупать дом в Юрсхольме.

«Ничего, мысли не бывают предосудительными, — подумала она. — Я могу думать и чувствовать все, что мне заблагорассудится, до тех нор, пока не воплощаю мысли и чувства в жизнь. Я не собираюсь уподобляться Томасу».

Она снова явственно представила себе ту женщину — Софию Гренборг, красиво и со вкусом одетую блондинку, такую милую, ухоженную и респектабельную — юную версию холодной как лед Элеоноры.

Анника, не успев подумать, набрала в поисковой строке «София Гренборг» и посмотрела, что о ней сказано в «Гугле», «Яху» и «Эниро-ньюс». Результаты неожиданно оказались довольно интересными.

«Новые вызовы» — так назывался отдел сайта земельного совета, занимавшегося освещением внутренней информации. Анника внимательно прочитала последний абзац: