Последняя воля Нобеля

— Такие докторанты, как ты, — будущее нашей науки. — Торелл широко улыбнулся.

Биргитта Ларсен рассмеялась:

— Анника — газетный репортер. Она собирается описать мир научных исследований. Анника, не хочешь написать о Бернарде? Он обещает помочь с финансированием ремонта лабораторного корпуса.

— Я пока рассматриваю это как предмет для переговоров, — ответил Бернард Торелл, улыбнувшись и Биргитте Ларсен.

— Нет, ты только представь себе: ярко-желтые стены, мягкая цветовая гамма узора, лучшее освещение, удобные полы.

Она обернулась к Аннике.

— Бернард — просто находка для нашего института, — сказала она, беря доктора Торелла под руку. — Мы так рады, что ты здесь!

Она похлопала его по латексной перчатке.

— Никлас, проводи, пожалуйста, к выходу госпожу Бенгтзон.

Молодой человек, присматривавший за животными, подошел откуда-то сзади — в зеленом халате и синей шапочке.

Кажется, она относится к нему с материнской нежностью, подумала Анника, когда профессор Ларсен вместе с Барнардом Тореллом исчезла в комнате с крысами.

Томас нервно посмотрел на часы. Оставалось всего десять минут.

Он судорожно повел плечами и попытался расслабиться — это же просто смешно!

«Я же не женюсь, — подумал он. — Это всего-навсего обычное совещание. Они проходят каждый понедельник, с чего я так завелся?»

Он встал, не в силах усидеть на месте, вышел в коридор и заглянул в кабинет Пера Крамне.

— Мы идем? — спросил он.

Крамне в это время лихорадочно пытался засунуть в пластиковую папку толстую стопку листов.

— Ты выступаешь пятым, — сказал руководитель отдела. — Первым пойдет криминальный отдел — что-то о судах и о практике найма на работу, если я правильно помню. Потом будут рассмотрены какие-то предложения, касающиеся полиции, так что тебе надо прийти часам к одиннадцати, не раньше. Мне надо отдать на рецензию некоторые документы, поэтому я иду сейчас.

Томас кивнул, чувствуя, что немного краснеет. Он знал, что потребуется некоторое время для утверждения документов, которые в следующем году будут регулировать работу полицейских властей. Все дело было в нюансах формулировок, порядке перечисления пунктов и в упоминании приоритетов на титульном листе.

— Ты остаешься здесь или как? — спросил Крамне от двери.

Томас торопливо вышел из кабинета коллеги и вернулся к себе.

Сейчас он не мог думать ни о чем другом.

В пятницу он просмотрел весь материал вместе с Крамне, генеральным директором юридического отдела и статс-секретарем. Поправок практически не было. После этого документ перепечатали и размножили, чтобы министр мог ознакомиться с ним в выходные дни. В тот вечер Томас видел, как в кабинет министра несли кипы бумаг. Если даже министр будет трудиться все выходные сутки напролет, у него все равно нет никаких шансов все это прочитать.

Раздраженно вздохнув, Томас снова уселся за компьютер. Он дважды щелкнул по значку своего любимого пасьянса, который — если приложить голову — можно было сложить всегда. По статистике, он выиграл в восьмидесяти семи процентах случаев и выиграл последние одиннадцать игр подряд. Он нажал клавишу «Новая игра» и получил весьма замысловатый расклад — три короля внизу и два туза в самом начале столбцов.

Ничего, обойдется, подумал он. Всякий пасьянс можно разложить, иначе не было бы и игры.

Он переложил на свободные места две девятки и тройку и открыл туз.

Потом Томас подумал о том, что произойдет после сегодняшнего совещания, и испытал легкое головокружение. Его предложение войдет в обойму, о нем узнают в правительстве и риксдаге. Возможно, предложение дойдет и до профильного комитета. Если же все сложится удачно, то это законодательное предложение ляжет на стол Верховного суда и высшего административного суда в законодательном совете, где его проверят на соответствие Конституции.

Его предложение. Его труд.

Где-то на дне кейса зазвонил сотовый телефон. Томас выпустил из руки мышку и полез в кейс. Вытащив телефон, он посмотрел на дисплей. Сейчас ему некогда тратить время на всякие пустяки. Номер на дисплее был ему незнаком.

— Это Томас Самуэльссон, отец Калле?

Черт, звонят из детского сада.

— Сожалею, но с вашим сыном произошло несчастье, — сказала воспитательница. Голос ее был тихим и печальным. — Калле упал с гимнастической стенки во дворе и поранил голову. У него на лбу глубокая рана, и мы опасаемся, что, кроме того, сотрясение мозга. Рану надо зашить. Как скоро вы сможете приехать?

Томас ощутил в груди тугой узел и посмотрел на часы.

Десять минут одиннадцатого.

— Я страшно занят, — глухо произнес он, глядя на игральные карты на экране. — Вы не пробовали позвонить Аннике? Она сегодня не работает.

— Домашний телефон не отвечает, а сотовый выключен.

Голос воспитательницы стал тверже.

Черт, ну надо же, какая незадача, будь оно все проклято!

Он рванул себя за волосы и встал.

— Я не могу приехать сейчас, — сказал он. — Я нахожусь на совещании и не могу, не имею права его покинуть до четверти двенадцатого.

— У вашего сына, наверное, сотрясение мозга, потому что его столкнули с двухметровой высоты. — В голосе женщины слышалось раздражение. — Когда вы сможете приехать?