Последняя загадка парфюмера

Когда журналист поднялся на ноги, Долгих продолжал бежать по мосту идиотским, подпрыгивающим аллюром и уже успел ускакать довольно далеко, однако Глеб не сомневался, что сможет его догнать. Но тут в дело вмешалась еще одна сила, о существовании которой Глеб в пылу схватки успел позабыть.

Профессор Северин, который до сих пор стоял в сторонке, выполняя данное Глебу обещание, вдруг бросился наперерез реставратору и с разбегу ударил его грудью в плечо. Удар оказался настолько сильным, что Долгих, как тряпичная кукла, перелетел через перила моста и с диким воплем полетел в реку. Через пару мгновений внизу раздался всплеск воды, и вопль стих.

Глеб подбежал к Северину, перегнулся через перила и уставился на черную гладь воды, потревоженную белыми, пенистыми разводами в том месте, куда угодил несчастный реставратор. Некоторое время он смотрел на воду, потом повернулся к Северину и с горечью произнес:

– Что вы наделали, профессор?

Лицо у Северина было бледным и испуганным.

– Глеб, извини, – пролепетал он. – Я…

– Он знал, где Лиза, – сказал Глеб.

– Я понимаю, но я… Я должен был что-то сделать. – Плечи профессора обмякли. Он провел ладонью по щеке и вдруг вперился взглядом в проклятую жестянку, которую Корсак все еще сжимал в пальцах. – Это та самая шкатулка? – зачем-то спросил Северин.

Глеб кивнул.

– Дай ее мне, – мягко попросил Северин и протянул руку. – Пока она у тебя, ты в опасности. Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Глеб не пошевелился, лишь наблюдал за профессором пристальным, недобрым взглядом.

– Ну же, Глеб. Отдай! – повторил Северин, повысив голос, и нервно облизнул губы.

Глаза профессора, прикованные к шкатулке, болезненно блестели, на скулах играли желваки. Северин медленно поднял правую руку и направив дуло револьвера Корсаку в живот.

– Ты должен мне ее отдать, Глеб, – тихим, почти грустным голосом проговорил он. – Ты не знаешь, какую опасность она представляет. Пожалуйста, Глеб. Не вынуждай меня стрелять.

– А вы уверены, что ваш револьвер заряжен? – мрачно сказал Глеб.

В глазах Северина мелькнула растерянность.

– А вот мой – точно заряжен, – сказал Глеб тем же мрачным голосом.

Мужчины стояли на мосту друг против друга. Дождь усилился, и холодные струи воды стекали по их волосам на осунувшиеся, побледневшие, напряженные лица. Профессор облизнул мокрые губы.

– Слишком много оружия, вы не находите? – тихо сказал Глеб.

– Да, – хрипло отозвался Северин.

В это мгновение откуда-то снизу, со стороны реки, донесся слабый, сдавленный крик. Северин дернул подбородком в направлении крика, и в ту же секунду рукоять пистолета обрушилась на его седую голову. Бледное лицо его запрокинулось, по длинным, спутанным волосам, смешиваясь с дождевой водой, побежала кровь.

* * *

Шаг… Еще шаг… Дубовые паркетины были так плотно подогнаны друг к другу, что не издавали ни звука.

Еще один шаг…

Стеклянная дверь распахнулась, и Корсак, подталкиваемый в спину широкой, сильной ладонью, вошел – нет, ввалился, едва не споткнувшись о край расписного персидского ковра, – в шикарнейший кабинет. Сидящий за столом человек развернулся вместе с креслом и уставился на Глеба внимательными, немигающими глазами.

– Он чист? – спросил хозяин кабинета.

Верзила, стоявший слева, молча кивнул.

– Хорошо. Оставь нас одних.

Верзила подмигнул Корсаку, повернулся и вышел из кабинета. Хозяин – упитанный человек с лицом злого клоуна – откинулся на спинку кресла.

– Итак, вы здесь, – произнес он, окидывая фигуру Корсака любопытным взглядом. – Несвежая рубашка, съехавший в сторону галстук, грязное пальто… И тем не менее вы здесь. Выходит, вы умнее, чем я предполагал?

– Где Лиза? – угрюмо спросил Корсак.

Долинский протянул руку и взял со стола пачку коричневых сигарилл. Достал одну пухлыми, ухоженными пальцами и прикурил от золотой зажигалки. Небрежно махнул перед лицом рукой, отгоняя дым, и сказал:

– Насчет девушки можете не волноваться, с ней все в порядке. Я дал ей снотворного. Она спит в соседней комнате.

Глеб молча прошел мимо стола и распахнул дверь, ведущую в соседнюю комнату. Долинский ему не препятствовал.

Лиза лежала на диване, свернувшись калачиком и по-детски подложив ладони под щеку. Гибкая, белокурая, хрупкая. Губы ее были слегка приоткрыты. Дышала она ровно и спокойно, даже чему-то улыбалась во сне.

Глеб вернулся в кабинет.

– Убедились? – сказал Долинский. – Ну хорошо, а теперь… – Он протянул руку. – Пожалуйста, отдайте мне шкатулку.

Глеб достал из кармана пальто жестяную коробку, но отдавать Долинскому не спешил.

– Сначала вы мне все расскажете, – угрюмо произнес он.

Долинский немного помедлил, затем опустил руку.