Последняя загадка парфюмера

– Наш спор касался влияния искусства на людские души, – с вежливым поклоном ответил девушке Козловский. – Но это вовсе не означает, что мы поссорились.

– Я хочу, чтобы вы были друзьями, – с улыбкой сказала им Шарлотта. – Семен Иванович, вы нам еще споете?

– С удовольствием! – сказал Козловский, улыбнулся и направился к роялю.

Шарлотта пошла было за ним, но Брокар мягко окликнул ее и тихо спросил:

– Что такое «tchepuha»?

– Глупость, пустяк, бессмыслица, – ответила Шарлотта.

Она отвернулась и тотчас устремилась к роялю.

Черные брови Брокара угрюмо сошлись на переносице. «Пустяк? – мрачно подумал он. – Бессмыслица? Ну так я покажу тебе пустяк, пустоголовый зазнайка».

4

На следующее soiree Брокар пришел не с пустыми руками. Он поздоровался с Шарлоттой и всучил лакею корзинку с фиалками.

– Что это? – удивленно спросила Шарлотта. – Фиалки?

– Да, мадемуазель. Распорядитесь поставить корзинку на крышку рояля. В прошлый раз я имел неосторожность сказать мсье Козловскому грубость. Теперь я желаю, чтобы мсье Козловский знал, что доставил мне своим пением истинное удовольствие!

– Вы очень странный человек, мсье Брокар, – проговорила Шарлотта. – Но ваша идея мне по душе.

Козловский, который к тому моменту уже успел спеть пару романсов, был тронут неожиданным подарком.

– Цветы? – удивленно переспросил он.

– Да! – радостно кивнула Шарлотта. – Мсье Брокар принес их вам в знак примирения. Не хотите ли отплатить ему той же монетой?

Козловский подозрительно покосился на букет и спросил:

– То есть какой же это монетой?

– Спойте нам, пожалуйста!

– Да-да, Семен Иванович, спойте! – подхватили гости.

– Спойте, дорогой вы наш!

Лицо тенора выглядело слегка растерянным.

– Право, господа, я уже собирался уходить… – промямлил Козловский, однако, взглянув на огорченное лицо Шарлотты, тут же поправился: – Но раз вы меня просите, я останусь и с удовольствием что-нибудь спою.

Как только всеобщее ликование, вызванное этими словами, утихло, Козловский запел. Начал он великолепно, но в середине первого куплета голос его вдруг визгливо взлетел вверх и тут же сорвался на сиплый писк. Прозвучало это так отвратительно, что гости поморщились. Козловский продолжил пение, но голос его вдруг потерял былую звучность и чистоту. Теперь каждый раз, когда он старался взять высокую ноту, голос его срывался и напоминал по тембру козлиное блеяние. И чем дальше, тем хуже. Наконец Козловский замолчал и убрал пальцы с клавиш.

– Господа… – сдавленно произнес он. – Я, кажется, нездоров.

Козловский выглядел жалким и растерянным. Осанка его потеряла значительность, с лица слетел прежний лоск, улыбка стала кислой, а глаза – тусклыми. Все вдруг заметили, что, при внешней худощавости, лицо певца несколько одутловато.

– Прошу прощения, господа, я должен идти!

Козловский выскочил из-за рояля и, наспех раскланявшись, покинул вечер под сочувственные возгласы гостей.

Шарлотта подошла к Брокару и пристально посмотрела ему в глаза. Зрачки ее сузились.

– А вы, оказывается, не только химик, – раздумчиво проговорила она. – Вы, оказывается, колдун?

Генрих вежливо поклонился. Лицо его при этом оставалось совершенно спокойным.

– Я думала, что в вашей душе для меня не осталось загадок. Похоже, я ошибалась.

– Душа человека – бездна, – загадочно ответил Генрих. – Порой мы и сами не знаем, на какие поступки способны.

– Весьма дельное замечание. Вы останетесь на чай?

– Да.

– Это хорошо. Я хочу с вами поговорить.

Шарлотта вышла из комнаты. Брокар проводил ее взглядом и победно улыбнулся. В кармане у него лежал маленький флакон с эссенцией, которой полчаса назад он опрыскал букет фиалок.

После чая между Генрихом и Шарлоттой произошел любопытный разговор. Теперь Шарлотта хотела знать о парфюмерном искусстве все. Брокар, чувствуя, что наконец-то сел на своего «конька», был как никогда говорлив:

– В былые времена мастерами ароматов были в основном медики, алхимики и скорняки, – объяснял он девушке.

– Почему? – удивилась та.

– Потому что ароматные настойки использовались и в качестве лекарств. Я вижу, у вас на столике лежит «Декамерон» итальянского автора Боккаччо. В четырнадцатом веке Италию поразила эпидемия бубонной чумы и…

– Ой, это я помню! Флорентийцы ходили по городу, держа в руках цветы, и беспрестанно их нюхали, чтобы освежить мозг ароматом. Они считали, что запах цветов спасает от зараженного воздуха.

– Именно так, – улыбнулся Брокар. – Что же до алхимиков, то в поисках философского камня они занимались возгонкой, перегонкой и фильтрованием различных веществ, получая пахучие эссенции.

– А скорняки?

– Мадемуазель Шарлотта, вы когда-нибудь бывали в кожевенной мастерской?

– Нет, – покачала головой девушка.

– Ваше счастье, потому что вонь там стоит непереносимая. Чтобы не тронуться умом, скорняки перебивали ее сильными ароматами.

– Как интересно! – сказала Шарлотта. – А кто изобрел первую ароматную воду? Французы?