Последняя жена Генриха VIII. В объятиях Синей бороды

Катарина была раздосадована:

— Ну почему мыслящий человек должен прятаться? Если эти книги запрещены, значит, их нельзя издавать, но в них нет ничего крамольного.

Подруги переглянулись, решив, что правильно поступили, ничего не рассказав королеве, Катарина слишком живо реагировала на такие известия и запросто могла наговорить гадостей Гардинеру, а то и самому королю, вызвав его гнев.

Но пока все шло хорошо, король чувствовал себя все лучше, ласковые руки жены действительно творили чудо, раны затягивались, но никаких плохих эффектов при этом не появлялось. Врачам, да и самому королю бы задуматься, почему это происходит, но все словно ослепли, уповая только на волшебные руки королевы.

Интимная жизнь королевской четы тоже, к изумлению двора, наладилась. Короля теперь не так донимали язвы, несмотря на свой огромный вес, он все же не потерял интереса к женщинам и обнимал супругу достаточно горячо. В первую же ночь близости Генрих с изумлением понял, что его супруга хоть и не девственница, но опыта не имеет никакого. Целоваться и то толком не умеет.

— Почему?

— Но кто меня мог научить, Ваше Величество? Первый муж был стар, второй болен… Уповаю на вашу учебу.

Генрих полночи хохотал как умалишенный:

— Расскажи кому-то, не поверят! Жениться на дважды вдове, чтобы получить целомудренную девушку. Кейт, ты просто обязана нарожать мне сыновей! Толпу мальчишек, которые будут отнимать друг у друга игрушки и спорить за мое внимание.

— Я постараюсь, Ваше Величество…

Что она еще могла сказать: что рожать толпу мальчишек или девчонок в тридцать несколько поздновато? Но Катарина и сама слышала о таких случаях, когда очень поздно выходившие замуж женщины за несколько лет наверстывали упущенное.

Но шли недели, а никаких результатов королевской «учебы» не было. Генриху быстро надоело обучать супругу разным премудростям, он посоветовал спросить у сестры.

Нет, у Катарины хватило ума не просить мужа об учебе, и она действительно расспрашивала и сестру, и даже Кэтрин, как им удалось зачать мальчишек, но что те могли ответить? Разве объяснишь, почему у кого-то сыплется, как горох из порванного подола, а у кого-то хоть плачь, у одних сплошные мальчишки, а у других только девочки.

Оставалось ждать и надеяться. Король чувствовал себя неплохо, теперь он был уверен в своих мужских силах и готов на подвиги. Королева еще не стара, значит, у них все получится.

Генрих сидел, положив ногу на колени супруги, пока та возилась с бинтами, и смотрел на пляшущие языки пламени в камине. Какие все же ласковые руки у Катарины. И язвы затягиваются, а лицо не чернеет, и голова так не болит. Давно бы привлечь ее в качестве сиделки, глядишь, и не разнесло бы ноги так сильно.

Но короля мучили не только ноги и приступы мигрени, у него были жуткие запоры, болел правый бок, ну и конечно, обжорство, с которым король совершенно не умел справиться, и, как следствие, огромный вес.

— Чувствую, что скоро не смогу ходить не потому, что ноги болят, а потому что не пройду в двери.

Катарина с удивлением подняла на мужа глаза, она думала совсем о другом, но попыталась откликнуться и на его мысли.

— Ваше Величество, я разговаривала с одним… восточным доктором, он магометанин, но вы же знаете, что они искусные лекари. Вернее, по моей просьбе с ним разговаривала моя сестра. Я могу произнести то, что сказал лекарь?

— Ты советовалась по поводу моего веса?

— Энн расспрашивала о возможностях зачать мальчика. Но заодно спросила и о многом другом.

— Кейт, скажи честно, ты пользовалась средствами от этого лекаря?

Она посмотрела мужу в глаза, его маленькие глазки буравили, казалось, насквозь, но королеве нечего скрывать:

— Нет, Ваше Величество, я никогда не решилась бы.

— Тогда откуда у тебя собственные мази?

— У меня был серьезно болен первый муж. От долгого лежания у него образовались язвы по всему телу, он страшно страдал. Врачи говорили, что это от застоя крови. Я подумала, что, возможно, у вас тоже застоялась кровь из-за ношения крепких подвязок, и применила.

— А те мази кто делал?

— Доктор Джордж Мэнокс, это местный доктор, он собирал травы, растирал, смешивал с разным жиром. Только он никогда не добавлял свинец или ртуть, считая их вредными для всего организма. Доктор Мэнокс говорил, что…

— Довольно! — Генрих очень любил медицину, обожал сам составлять разные мази, примочки, порошки, а потому считал себя весьма опытным и всезнающим. Диктовать ему, что должно, а чего не должно быть в мазях, сродни преступлению.

Хотя он вынужден был признать, что составы Катарины очень помогали, стало лучше не только ногам, но и всему организму. Пожалуй, к ней стоит прислушаться.

— Так что там говорил твой магометанский умник о полноте?

— Он советовал, как сделать так, чтобы кушать поменьше.

Король расхохотался:

— Кушать поменьше! Глупости, если я еще и есть перестану, у меня совсем не останется радостей в жизни. — Однако, отсмеявшись, он все же поинтересовался: — И как?