Последняя женская глупость

– Ого, – быстро, негромко перебил его Бронников. – Ничего себе новость! Так вот вы почему решили от меня отвязаться… Не из «вальтера»? А из чего? И каким образом «вальтер» оказался валяющимся на дорожке?

– На эти вопросы я пока еще не могу ответить, – с усилием признался Бергер. – Следствие идет. Мы ищем, мы пытаемся найти настоящего преступника. Но давайте мы с вами посмотрим, не найдется ли в вашей квартире следов… ну, не знаю чего, может быть, взлома какого-то, что ли, а то вспомните какой-то эпизод, на ваш взгляд, к делу не относящийся, но который позволит нам понять, как же все-таки ваш «вальтер» попал в Соложенку и кто так тщательно пытался бросить на вас тень подозрения, сначала убив вашу любовницу.

И они поехали в Нижний. Бронникову позволили взять с милицейской стоянки его «БМВ», уже порядком занесенный снегом. Охранники даже помогли его разогреть, потому что машина попала на стоянку еще до морозов, масло застыло. А потом Бронников сел за руль, Бергер – рядом, и они отправились в путь.

Оба молчали. Бергер молчал не потому, что не о чем было говорить или вопросов больше не было. Нет: его покоробила откровенная радость Бронникова от встречи с машиной – по всему чувствовалось, любимой. А впрочем, имел ли он право осуждать человека, который провел почти пять суток в КПЗ, прямо скажем, не отличающейся повышенной комфортностью, а сейчас вдруг получил возможность поехать домой? Неужели кто-то на месте Бронникова не наслаждался бы свободой? Сейчас он может думать только о себе. Это психологически понятно. Наверное, к нему еще вернутся горестные мысли об убитой…

– Кстати, – сказал Бронников, – кстати, о моем «вальтере». Очень может быть, что в мою квартиру никто посторонний не лез. Вы ведь мне не раз говорили, что на нем не обнаружено отпечатков пальцев «третьего лица». И смазанных пальчиков нет. Знаете, почему? Возможно, «вальтер» увезла сама Римма. А убийца наткнулся на него там. И с ходу сообразил, как устроить так, чтобы подозрение пало на меня.

– А зачем бы ей увозить с собой пистолет? – повернулся к нему Бергер, пораженный не столько этим предположением, сколько неожиданным поворотом мыслей Бронникова. Только что сидел, весь разомлевший, в этом своем «БМВ», чуть ли не гладил его, как любимую женщину, а оказывается…

– Вопрос, конечно, интересный. Если бы я знал! Можно только предполагать. Например, неуверенно чувствовала себя одна в деревне. Ночью там, правда, страшновато – глухомань лесная, мало ли кто бродит по лесу и решит заглянуть в окраинный домик, где живет одинокая красавица… А вообще-то я ведь уже говорил вам – она любила оружие. Мне приходилось видеть женщин, которые, перебирая брюлики, испытывают от этого почти чувственное наслаждение. Римма в какой-то девчачий восторг приходила, когда брала в руки «вальтер». Я когда-то хотел купить ей такую игрушечку, даже предлагал добыть разрешение на ношение оружия, но она с сожалением сказала, что, во-первых, когда-нибудь не удержится от искушения пустить его в ход без всякой надобности, а во-вторых, наличие оружия защиты у какого-то человека само собой, спонтанно, может спровоцировать нападение на него. Для меня это слишком сложно, но… может быть, вы понимаете?

– Отчасти, – неуверенно сказал Бергер. – То есть получается, она взяла «вальтер» на всякий случай, а это против нее же и обернулось?

– Что-то в этом роде. Но элемента случайности я в этой истории не вижу никакого. Разве что в том, что убийца сообразил, как спутать следы и запачкать другого человека. А само по себе убийство было тщательно обдумано, время выбрано правильно, и вообще… Думаю, теперь, когда вы от меня отвязались и станете на ситуацию шире смотреть, вы рано или поздно выйдете на этого типа. И припрете-таки его к стенке. Надеюсь, ему не удастся отвести вам глаза и выйти сухим из воды.

Голос его задрожал, руки тоже. «БМВ» вильнул было в сторону, но тотчас выровнялся.

– Погодите, – нахмурился Бергер. – Вы на кого намекаете?

– Да я не намекаю. Я говорю о совершенно конкретном человеке. И не делайте вид, что вы его не знаете, его поганое имя уже всплывало во время наших разговоров. Забыли? Ну так я напомню. Это Никита Дымов. Художник. Красавчик такой, знаете, при виде которого чувствительные дамочки, вроде Риммы, ощущают сухость во рту и предательскую влажность в интимном местечке. Или вы станете меня уверять, будто у него не было причин убить Римму?

– У меня после разговора с ним создалось такое впечатление, что не было.

– А у меня были какие причины, по-вашему? Конечно, теперь дело прошлое, но, знаете, меня по-прежнему гложет любопытство: мне-то за каким чертом надо было убивать женщину, которую я много лет любил и на которой мечтал жениться? Так, на минуточку, откройте мне глаза на побудительные причины моего совершенно кретинского поступка!

Говорил Бронников вроде бы с легкой усмешкой, однако стрелка на спидометре медленно переползла за 100, потом за 120 километров…

– Мне кажется, я видел ограничитель скорости на подъезде к населенному пункту, – чрезвычайно вежливо произнес Бергер.