Последняя звезда

Земля с мерзким звуком сыплется на ее тело. Я решил не смотреть. Закапываю Рингер, созерцаю звезды и со всей силы сжимаю шланг. В голове один за другим промелькивают варианты провала. Вдруг на борту будет целое отделение? Или прилетит не один «блэкхоук», а два? Или три? Или четыре? Или, например… Да что угодно может произойти.

Я не успеваю вернуться в гараж. Рингер полностью засыпана землей, а вот я торчу на открытом месте с пулей в ноге, и до прибытия вертолета надо еще пробежать сотню ярдов. Его черный силуэт уже виден на фоне звездного неба. Никогда не пробовал бежать с пулей в ноге. Не приходилось. Что ж, все когда-нибудь случается в первый раз.

Далеко уйти не получается. Ярдов через сорок пять – пятьдесят падаю лицом в грязь. Черт, ведь закопать Рингер могла и Кэсси! Мне было бы гораздо разумнее остаться с детьми, да и Салливан с удовольствием ухватилась бы за такую возможность.

Заставляю себя подняться. Секунд пять удерживаюсь в вертикальном положении и снова падаю. Слишком поздно. Я уже наверняка нахожусь в радиусе действия их приборов инфракрасного видения.

Ко мне подбегает пара тяжелых армейских ботинок. Пара рук поднимает на ноги. Кэсси закидывает мою руку себе на плечо и тащит к гаражу. Я болтаю раненой ногой, а на здоровой прыгаю, но основной груз тащит Кэсси. Зачем нужна двенадцатая система, когда у тебя сердце, как у Салливан?

Мы вваливаемся в гаражный кессон, и Кэсси тут же набрасывает на меня одеяло. Дети уже укрыты.

Я кричу:

– Рано!

Под одеялами накопится их тепло, и от защиты не будет никакого толку.

– Ждите моей команды, – приказываю детям, а потом обращаюсь к Кэсси: – Ты своего добилась.

Невероятно, но она улыбается и кивает:

– Я знаю.

54 Кэсси

– Пора! – кричит Бен, хотя, возможно, уже поздно – вертолет над гаражом.

Мы ныряем под одеяла, и я начинаю отсчет.

«Как я пойму, когда начинать?» – спросила я у Рингер.

«Две минуты, и вперед».

«Почему две?»

«Если не сделаем за две минуты, не сделаем вообще».

Что это значило? Я не спросила, но теперь подозреваю, что Рингер брякнула наобум.

Но я все равно считаю.

…тысяча пятьдесят восемь, тысяча пятьдесят девять, тысяча шестьдесят…

Старое одеяло воняет плесенью и крысами. Ни черта не видно. Но слышно. Все, что я слышу, – рокот винтов. Кажется, что «блэкхоук» совсем рядом. Приземлился? Решили проверить, что это за подозрительный холмик, столь похожий на свежую могилу? Вопросы, как медлительный туман, волнами прокатываются у меня в голове. Не так-то просто думать и одновременно вести отсчет. Наверное, поэтому страдающим от бессонницы и советуют считать.

…тысяча девяносто два, тысяча девяносто три… тысяча девяносто четыре…

Трудно дышать. Должно быть, отсчет имеет какое-то отношение к тому, что под этим одеялом я могу задохнуться.

Где-то на отметке «тысяча семьдесят пять» двигатели вертолета сбавили обороты. Не заглохли, но рокот стал тише. Приземляется? На «тысяча девяносто пять» двигатели вновь оживают. Остаться и ждать, пока не истекут две минуты Рингер? Или прислушаться к тихому внутреннему голосу, который попискивает: «Не жди! Беги, беги, беги!»

На «тысяча девяносто семь» бегу.

Вырываюсь из шерстяного кокона, и окружающий мир предстает ослепительно ярким.

Двери гаража, резко направо, потом – поля, деревья, звезды, дорога и вертолет в шести футах над землей.

И продолжает подниматься.

Проклятье.

У норы Рингер вихрем кружится чья-то тень, рядом вторая, но по сравнению с первой движется так медленно, что кажется, будто она стоит на месте. Поисковая команда угодила в капкан Рингер.

Сайонара[11], поисковая команда!

На всех парах мчусь к «блэкхоуку», из-за распиханных по карманам припасов возникает чувство, что там кирпичи. Винтовка стучит по спине. Черт, он слишком далеко и слишком быстро поднимается.

«Тормози, Кэсси, тормози, у тебя не получится. Пора переходить к плану „Б“. Только у нас нет плана „Б“».

«Две минуты. Что это было, Рингер? Если ты тактический гений нашей операции, тогда мы в полной жопе».

Расстояние между мной и вертолетом сокращается, он слегка наклоняется носом вперед.

«Как у тебя с прыжками в высоту, Салливан?»

Я прыгаю. Время останавливается. Вертолет зависает, похожий на жилой автофургон. Я вытягиваюсь в струну вплоть до пальцев ног. Больше нет ни звуков, ни воздушных потоков от винтов вертолета, которые поднимают его вверх и толкают меня вниз.

Жила-была одна маленькая девочка, сейчас ее уже нет; у нее были тоненькие ручки и костлявые ножки, рыжие кудряшки и очень прямой носик. И был у этой девочки талант, о котором знали только она и ее папа.

Она умела летать.