Последняя

Пару часов назад я бы отмахнулась от этого предложения как от лишнего, но теперь оно мне нравится. Я соглашаюсь, и парнишка начинает подтаскивать охапки небольших полотенчиков из хозяйственного отдела. Он разрывает упаковки и вываливает их содержимое на пару пляжных шезлонгов.

– Тут могут найтись пляжные полотенца, – говорю я. – Можем поискать после еды.

Он охотно кивает и усаживается напротив. Я выкладываю щедрую порцию картошки на картонную тарелку и вручаю ему. Удивительное дело: он начинает есть только после того, как я наполняю свою тарелку. А потом он работает как пылесос, непрерывно засасывая. А вот я медлю, наслаждаясь ароматами.

– Ну, как тебе? – интересуюсь я.

Его ответ получается невнятным из-за того, что он не прекращая жует, но мне кажется, что он говорит:

– Обалденно!

Я поддеваю вилкой немного картошки и лука. Подношу вилку к губам и пробую картошку, на секунду задерживая ее во рту. Податливость картошки, упругость поджаристого мундира, острота чуть подгоревшего чеснока, сладость карамелизовавшегося лука… Я с детства ела это блюдо бессчетное количество раз – и тем не менее никогда еще так его не ценила. Это просто амброзия! Не хватает только… Кладу вилку.

– Секундочку! – восклицаю я и убегаю в глубину темного магазина.

Я не вижу надписей на отделах, но нахожу торец с блинной мукой и заворачиваю в проход. А уже в следующее мгновение я его нахожу – кувшинчик с «настоящим вермонтским кленовым сиропом». С тех пор как выросла, я больше не поливала картошку кленовым сиропом: так ее всегда готовил мой папа, и, став взрослой, я решила избавиться от лишней сладости.

Когда я возвращаюсь, Бреннан уже доел свою порцию и жадно смотрит на то, что осталось на сковороде.

– Бери, – разрешаю я, снимая коричневую крышку с кленового сиропа.

Мне нужно всего несколько капель. Только чуть сбрызнуть мою порцию, хватит, наверное, чайной ложки. Со стуком ставлю бутылочку на стол и перемешиваю картошку вилкой. Сладкая картошка дарит спокойствие, напоминает обо всех лучших моментах моего детства. Мои родители – постоянный источник любви, моя жизнь полна игрушек, солнца и кленового аромата. Это не столько истинные воспоминания, сколько ощущение памяти. Я знаю, что мое детство никогда не было настолько безоблачным, но сейчас позволяю себе верить в то, что оно было именно таким. Я отгоняю всю боль и гнев, которые когда-либо испытывала, и купаюсь в радости.

«Горячий шоколад», – думаю я.

Теперь хочется горячего шоколада. Я встаю, проверяя похлебку и перемешивая ее. Крупинки киноа еще не лопнули. Снова иду к выкладкам и возвращаюсь с упаковкой растворимого шоколада, чайником и еще одной большой бутылью воды. Освобождаю чайник от упаковки, наполняю его и ставлю на решетку. Вот только забыла захватить чашки. Я снова поворачиваюсь к выкладкам.

Бум!

Громкий металлический звук доносится от входа в магазин. Я испуганно поворачиваюсь. Мне ничего не видно в темноте, окутавшей кассы. Еще один удар, похожий на гром, – и я застыла на месте. Рядом со мной появляется Бреннан. Только услышав этот звук в третий раз, я понимаю, что его производит. Что-то… кто-то… стоит снаружи и колотит по металлическим жалюзи.

18

Группа Зверинца идет вдоль ручья метров восемьсот. Они не могут найти место, где их объект ушел от воды.

– Может, мы его прозевали? – спрашивает Ковбой.

– Очень может быть, – отвечает Зверинец. – Я хочу сказать: зачем ему было так долго идти в воде? И к этому времени мы должны были бы увидеть хотя бы еще один след. Правильно?

– Сколько у нас осталось времени? – спрашивает Официантка.

Зверинец смотрит на солнце. Ей говорили, что можно определить время по тому, как далеко солнце от горизонта, но она не уверена, что у нее это получится. Она высказывает предположение, что час. Это близко к истине. У команды осталось семьдесят шесть минут на то, чтобы найти Тимоти – а пройти надо почти три километра.

Они решают вернуться обратно, медленно приближаясь к тому месту, где вышли к ручью. Примерно на трети пути Ковбой замечает подсказку: сломанную ветку с красным пятном: здесь Тимоти подтянулся из ручья на чуть приподнятый берег и снова ушел в лес.

– Славно! – говорит Зверинец.

Женщины на противоположном от Ковбоя берегу. Они перебираются через ручей, ступая по камням. Ковбой протягивает руку и помогает Зверинцу прыжками преодолеть последние шаги. Он подает руку Официантке, но, прежде чем та успевает за нее ухватиться, ее левая нога соскальзывает в воду. Глубина ей по лодыжку.

– Черт! – ругается она.

В следующее мгновение девушка уже на берегу и трясет мокрой ногой. Она садится на камень и расшнуровывает ботинок.

– Что ты делаешь? – вопрошает Зверинец.

– Выжимаю носок. Так я не пойду. – Официантка снимает обувь и намокший хлопчатый носок: он пожелтел и покрылся коричневыми разводами. Она шевелит пальцами ног на солнце, зеленый лак на ногтях ярко блестит. Когда она выжимает носок, из него капает вода.