Последние 100 дней

Я получил столько соболезнований, что, похоже, слухи о моей ЖИЗНИ оказались существенно преувеличенными. Я дожил до момента, когда смог прочесть многое из того, что пишут обо мне. Это вдохновляет, но в то же время и пугает — ведь я понимаю, что очень скоро все эти слова станут правдой.

Джулиан Барнс[126] о Джоне Даймонде[127]…

«На последнем дыхании»… Сиберг / Бельмондо[128]. Забавно, как легко и смело люди пользуются подобными выражениями… В Логане [аэропорт] — не могу дышать! Следующая остановка — последняя.

Трагедия? Неверное слово: Гегель против древних греков[129].

Утро биопсии. Проснулся и сказал себе, что сегодня — последний день моей старой жизни.

Никакого больше притворства, никакой юности. С этого момента приходит тяжелое осознание.

Рисунок на страницах некрологов в New Yorker… Вспомнить даты смерти Оруэлла[130], Уайльда[131] и т. д. Возможно, Ивлина Во[132]…

Удивительно, как держатся сердце, легкие и печень: чем хуже я себя чувствую, тем здоровее они становятся.

МОЛИТВА: Интересные противоречия вижу я в поведении тех, кто предлагает молиться за меня. Мне слишком легко воспользоваться Паскалевой уловкой и перебраться на верную чашу весов: какой бог устоит перед такими мольбами? То же самое: те, кто говорит, что болезнь послана мне в наказание, считают, что бог не может придумать лучшей мести отъявленному курильщику, чем рак.

Волоски в носу выпали: постоянный насморк. Запоры и поносы чередуются…

«Прежний порядок меняется, уступая место новому. Полагаю, Господь явит себя по-разному и очень скоро. Меня пожрет какая-то вульгарная маленькая опухоль…»

Несколько лет назад британскому журналисту Джону Даймонду был поставлен диагноз «рак». Свою болезнь он превратил в еженедельную колонку. Он сумел сохранить тот же дерзкий тон, что и раньше. Он честно признался в трусости и панике, но рассказал и о любопытстве, и о собственной смелости. Его рассказ казался абсолютно достоверным: именно так живут с раком. Болезнь не делает тебя другим человеком и не мешает ссориться с женой. Как и многие читатели, я привык читать его колонку из недели в неделю. Но через год с небольшим… наши ожидания неизбежно сбылись. Чудесное исцеление! Я вас дурачил! Нет, подобная концовка не сработала бы. Даймонд должен был умереть; и он должным образом, совершенно правильно (в повествовательном смысле) умер. Хотя — как я мог это упустить? — суровый литературный критик мог бы упрекнуть его в том, что завершению его истории недоставало компактности…[133]

Некоторые соболезнования совершенно неумышленно кажутся финальными — либо из-за использованного прошедшего времени, либо по каким-то другим особенностям прощальных речей. Присланные цветы далеко не всегда радуют.

Я не веду борьбу с раком — это он борется со мной.

Смелость? Глупость! Приберегите это качество для борьбы, от которой невозможно уклониться.

СолБеллоу: «Смерть — это амальгама, без которой мы ничего не увидели бы в зеркале».

Головокружительное ощущение прыжка во времени: меня катапультировали прямо к финишной черте. Пытаться не думать о моей опухоли — означает не думать вовсе. Люди пытаются вести себя так, словно это всего лишь ЭПИЗОД из жизни.

ОНКОЛОГИЯ/ОНТОЛОГИЯ: По твердым религиозным убеждениям, небеса просто приговаривают человека к длительным мучениям, а затем к казни. Монтень: «Ничто не влекло людей к нашей религии более, чем заложенное в ней презрение к жизни».

Страх ведет к суевериям — Господин Рак, впрочем, не нуждается в жертвоприношениях. И я рад, что никто не станет уничтожать животных редких видов во имя моего спасения.

Когда я говорю что-то объективное и стоическое, то все довольны. Ян заметил, что наступит время, когда мне придется уйти. Кэрол спросила меня о свадьбе Ребекки: «Ты боишься, что больше никогда не увидишь Англию?»

Самые обычные выражения приобретают иной смысл. «Срок действия», например… Переживу ли я свою карточку American Express? Или водительские права? Люди говорят: «В пятницу я буду в городе. Ты еще задержишься?» КАКОВ ВОПРОС!

СТЫНУЩИЕ НОГИ (пока что только по ночам): «периферическая нейропатия» — еще одно слово типа «некротический», которое описывает победу смерти над жизнью организма.

И ты худеешь, но раку неинтересно поедать твой жир. Ему нужны твои мышцы. Диета Туморвилля никому еще не пошла на пользу.

Хуже всего — «химио-мозг». Тупой, оцепеневший.

Что если долгие, изощренные пытки — это всего лишь прелюдия к чудовищной казни?

Тело из надежного друга превращается в безразличного чужака, а потом в злобного врага… Пруст?[134]

Если я приму веру, то вот почему: пусть лучше умрет верующий, чем атеист.

Нет даже погони за лекарством…

Бюрократия — вот проклятие Туморвилля.

Как печально видеть себя на старых видеозаписях или в YouTube…

«Постепенное разоблачение» все еще для меня не проблема.

Книга Майкла Корды «Человек к человеку»…[135]

Настолько привыкаешь к дурным новостям, что хорошие новости — это все равно что Брейтенбах[136] и торт. Печально говорить, но теперь мне по крайней мере не придется делать ЭТО.