Последние 18 секунд

Беловатое облачко от выхлопа курчавилось вокруг черного служебного седана с несколькими антеннами на крыше. Эдвард поставил сумку Черри на заднее сиденье, а ей самой помог сесть рядом.

В салоне было тепло и пахло хорошим мужским одеколоном.

– Майк Торлино, – услышала Черри голос спереди и почувствовала, что ей протягивают руку.

– Черри Мур, – пожала она ее, улыбаясь.

Майк потряс руку, словно обжегся.

– Ух, горячо! – объявил он.

Эдвард кинул на него ледяной взгляд.

– Кажется, я не по погоде оделась, – усмехнулась Черри. – Но в Филадельфии сейчас больше пятнадцати.

– Холод с Эри идет. – Майк посмотрел в зеркало заднего обзора. – За последний час температура на три градуса упала. Останетесь в Питсбурге на ночь?

– Я рассчитывала вернуться сегодня же, если, конечно, успеем закончить дело.

– Мы доставим вас вовремя, – обернулся к ней Карпович. – Не сомневайтесь, мисс Мур.

Они проехали несколько километров к югу по федеральной дороге, потом взяли влево к Доунчелу, за которым начинались поля. Черри приложила лоб к холодному стеклу и стала вслушиваться в шум дождя и шорох дворников. Она думала о своих ночных кошмарах. Сны начинались ничего не значащими зрительными образами, но затем делались все страшнее и страшнее. Перед ее мысленным взором выплыло лицо на ветровом стекле, черты то отчетливые, то расплывчатые.

В кошмарных снах Черри виделось, будто она сидит в автомобиле, а кто-то натягивает ей на голову рыбацкую робу, пахнущую по́том и бензином. Раздается вопль, и женщина сильно стукается о переднее стекло. Черри видела полные ужаса зеленые глаза и капельки крови из рассеченной губы, размазанные по бледной щеке. Вскоре лицо пропадало, а нескончаемый холодный дождь смывал кровь.

Кошмары были хуже зимы, потому что случались чаще и вызывали не уныние, а страх. Врачи говорили, что ее нездоровые сны объясняются тем, что организм еще не пришел в норму после перенесенной травмы, и честно предупреждали: последствия хронического недосыпания непредсказуемы.

Торлино энергично крутанул руль, чтобы обогнуть что-то на дороге. Черри качнуло, и она опомнилась. Хорошо, что она сегодня не дома и может думать не только о своих кошмарах.

– Как там погода? – спросила она, рассеянно теребя мочку уха.

– Дождь уже со снегом пошел, – ответил Карпович.

Коснувшись щекой окна, Черри слышала, как оседают на стекло ледяные кристаллики.

Негромким размеренным тоном, словно рассчитанным на достижение положительного терапевтического эффекта, Карпович описывал местность, которую они проезжали. Черри чувствовала, что ее спутник устал, но тот рассказывал, не упуская ни малейшей подробности. Своей обстоятельностью он напоминал Черри отца, мистера Бригема, который скрашивал ее одинокие вечера чтением поступающих на ее имя писем.

«Где он научился так говорить? – размышляла Черри. – Специально тренируется или ухаживал за тяжелобольным человеком?»

Дорога петляла между скалистыми холмами. Кое-где попадались бедные фермы. На крыльцах и окнах висели гирлянды, оставшиеся с прошлого Рождества. Скот утопал в размытой дождями земле. Черри представила деревенский дом: запах затопленной дровами печи, неприбранные постели, на столе тарелки с яйцами и яблочным джемом на завтрак, на вешалке плащи, пахнущие по́том и машинным маслом, на полу сапоги с прилипшим навозом.

Холмистая местность осталась позади. Теперь дорога вилась у подножия Лавровых гор. Обработанные поля сменялись лугами, разбитыми на огороженные участки, где паслись породистые лошади в тканых зеленых и синих попонах.

Между двумя каменными столбами с высеченной надписью «Дубовые дали» они въехали на территорию обширного поместья. Поодаль стоял большой зажиточный дом, за ним расстилалась бескрайняя равнина. У дома был припаркован автомобиль полиции штата, а в стороне, на лужайке, белая санитарная машина.

Торлино затормозил около полицейского автомобиля. Карпович обернулся к Черри:

– В доме плохо пахнет. Хотите освежающую таблетку?

Черри покачала головой:

– Ничего страшного.

Полицейский у входа в дом с любопытством смотрел на них.

– Сейчас мы пойдем по коридору, а там через несколько шагов кухня, – заботливо произнес Карпович. – Я скажу, когда войдем туда. Вы готовы?

– Готова.

В доме стоял тяжелый запах.

– Их нашли только через месяц. Тело жены было в спальне.

– Запись у вас с собой? – спросила Черри.

– С собой. Хотите, чтобы я прочитал?

– Если вас не затруднит, Эдвард.

Ему было приятно, что она назвала его по имени.

Карпович достал из кармана листок бумаги величиной с почтовую открытку. Это была рукописная копия с прощального письма покойного. Карпович надел очки.