Последние бои Вооруженных Сил юга России

Председательствующий атаман Букретов поставил вопрос: «Ввиду сложившейся обстановки, необходимо выяснить взаимоотношения и обсудить дальнейший образ действий». Главные вопросы были: 1. Наладить добрые взаимоотношения со Ставкою в Крыму. 2. Короткими ударами на Кубань достать продовольствие для Армии и 3-е. Куда отходить – в Крым, или Грузию? Первый вопрос был решен положительно. Второй – невозможно пробиться в богатые станицы и 3-тий – одиннадцатью голосами решено – отходить в Грузию. Обстановка же была такова, как пишет генерал Науменко: «По невылазной грязи раскисшей дороги шли повозки, наполненные разным беженским хламом, начиная от корзин и чемоданов и кончая кроватями, пружинными матрацами, мебелью, швейными машинами и пр. Вперемешку с войсковыми обозами, везшие фураж и огнестрельные припасы, двигались экипажи с дамами в изящных костюмах, с собачками и кошками. Особенным изобилием дам выделялась какая-то ремонтная комиссия, имевшая до 15 повозок, наполненных дамами и кавалеристами, с массою баулов и чемоданов.

Наряду с казаками, ехали верхом на лошадях сестры милосердия и просто дамы в мужских и женских костюмах. Здесь же плелись табуны донских лошадей, едва передвигавших ноги, и стада калмыцкого бурого скота. Тянулись обозы калмыков с женщинами и детьми с их убогим скарбом. Все шло вперемешку с войсковыми обозами и орудиями.

Солома, кукурузные стволы, соломенные крыши, сухие листья, молодые побеги деревьев, лоза, кора с деревьев – все было съедено. Казаки обшаривали все укромные уголки, извлекая оттуда зерно, семечки, пшеницу, сухие груши, и все это поедалось лошадьми. Лошади, выпущенные на свободу, уныло ходили по улицам города и окрестным горам, отыскивая пищу. Они, с голоду, падали десятками. Дороги Туапсе – Сочи, представляли собою лошадиное кладбище. Конские трупы валялись тысячами».

Это пишет командир корпуса, генерал Науменко, по высокой должности все же не так близко соприкасавшийся со своими частями. Мы же, командиры полков, коих главная забота была о продовольствии своих частей, видели, знали и страдали, естественно, острее, чем высшие начальники. И несмотря на это, среди казаков ни ропота, ни непослушания своим офицерам не было. Все ведь ушли в горы добровольно! В любой станице на Кубани каждый казак, даже и офицер, утром мог не выехать в строй, когда отходил его полк на юг, к горам, и вернуться назад, в свою станицу.

Так, с арьергардными боями в течение месяца, полки отходили от Туапсе до Сочи; оставили и Сочи. Кстати сказать, бой за этот город вела 2-я Кубанская казачья дивизия под моим временным командованием и оставила город последней частью 1-го Лабинского полка, имевшего в своих рядах уже более 1000 шашек при 26 пулеметах. Беженцы казаки-лабинцы все время вливались в свой родной полк. Так полки дошли до Адлера, как прошел слух «о каком-то перемирии с красными», чему казаки совершенно не поверили.

Разберемся в создавшемся положении по разным источникам. Кубанская армия была прижата к Черному морю с 4-м Донским конным корпусом от Хосты и до грузинской границы по шоссе и окрестностям, на пятачке в 25 верст по птичьему полету территории, где скопилось до 60 тысяч войск и беженцев, главным образом конницы, без фуража и продуктов питания. Положение было катастрофическим.

Представитель английского командования, присутствовавший при переговорах Кубанского атамана генерала Букретова, начальника его штаба полковника Дрейлинга[95] и председателя Кубанского правительства Иваниса в Гаграх 15 апреля, высказался решительно против насильственного перехода Кубанской армией границы Грузии и пригрозил, что в случае осуществления казаками подобного плана «Великобритания не только что откажет в своей помощи кубанцам, но решительно воспрепятствует осуществлению этого намерения.

Начальник штаба всех войск, находившихся тогда на Черноморском побережье, полковник Дрейлинг, на первом совещании в Адлере 16 апреля, на котором присутствовали атаман Букретов, военный министр Кубани генерал Болховитинов[96], командир 4-го Донского корпуса генерал Калинин, генерал Шифнер-Маркевич и председатель правительства Иванис, доложил о тяжелом положении строевых частей, которых числилось 47 тысяч, а продовольственных запасов в интендантстве было всего лишь на один день. При таком катастрофическом положении Кубанский атаман Букретов и правительство решили заключить перемирие с красными, надеясь, что перевозочные транспорты из Крыма еще подойдут. Все это нам, даже и командирам полков, ничего не было известно, хотя слухи о каком-то «перемирии» с красными уже дошли до казаков.