Последние бои Вооруженных Сил Юга России

Капитан Гудков взобрался на крышу «командирской» площадки и начал следить за поворотом пути. На наше счастье, перед станцией, то есть на том месте, к которому мы отходили, железнодорожный путь делал крутой поворот. Как только наш бронепоезд вышел на поворот и помощник командира увидел, что теперь можно открыть огонь по «Могучему» из нашего второго орудия, он приказал остановить бронепоезд, быстро перешел на вторую орудийно–пулеметную площадку и приказал открыть огонь. Этот маневр заставил «Могучего» остановиться. После нескольких выстрелов мы заметили, что было попадание в паровоз, так как из него пошел пар.

Мы этим удовлетворились и, воспользовавшись замешательством на «Могучем», стали быстро отходить к «Армавиру», дав предварительно приказ всем составам, которые наш бронепоезд сопровождал, тоже идти обратно. Движение шло очень медленно из‑за того, что поездам пришлось идти задним ходом. Выходя на прямую дорогу, мы снова ставили себя под удар «Могучего». Но к счастью, бронепоезд за нами не двинулся ввиду, по–видимому, повреждений в его паровозе.

С грустью мы вернулись, наконец, в Армавир, где к тому времени в темноте среди железнодорожников началась паника, когда они увидели возвращающиеся задним ходом составы товарных и одного пассажирского поездов, а также и наш бронепоезд, на котором были раненые. После долгих маневров удалось, наконец, распределить составы по запасным путям. В течение ночи были получены сведения, что «красно–зеленые» захватили почти весь район между Армавиром и Минеральными Водами и даже районы недалеко от ст. Белореченской.

На следующий день был отдан приказ всем бронепоездам и другим военным составам, включая и поезда со штабами кубанских и других частей, выйти из Армавира на Армавир–Туапсинскую дорогу. Ввиду того что этот железнодорожный путь фактически был уже частично в руках «красно–зеленых», решено было на ближайшем к Новороссийску участке оставить все железнодорожные составы и бронепоезда (предварительно взорвав их) и пытаться пробиться через район ст. Белореченской. Но мы скоро узнали, что Новороссийск сдан, и мы, таким образом, очутились в ловушке, отрезанные от выхода к морю.

Наша группа состояла из разрозненных частей Добровольческой и Кубанской армий и пяти бронепоездов, во главе с моим «Генералом Дроздовским». Мы оказались в полном окружении. На ст. Ганжа мы встретились с «красно–зелеными». Вначале эта «встреча» была довольно мирной. Но прежде чем продолжать рассказ, считаю необходимым объяснить, кто же такие «зеленые».

Вначале «зеленые» были просто дезертиры, бежавшие как из Белой, так и из Красной армий, которые скрывались в лесах. Отсюда они и получили название «зеленых». В ту пору у них не было никакой политической идеологии, они просто не хотели больше воевать и занимались бандитизмом. Иногда они объединялись в крупные, хорошо вооруженные банды, как, например, «махновцы», названные так по имени своего батьки–атамана Махно, оперировавшие в тылу и у белых, и у красных. Я не буду описывать Махновского движения, так как это выходит из рамок моего повествования, но скажу лишь, что движение это принесло белым большой вред, хотя, как я уже сказал, махновцы доставляли неприятности и красным. Особенно сильно движение «зеленых» развилось на Кубани и на Кавказе, затрудняя и без того тяжелый путь отступления Белой армии. Из дальнейшего будет видно, что очень скоро контроль над действиями «зеленых» захватило красное командование и, таким образом, они стали «красно–зелеными». Вот с ними‑то мы и встретились у железнодорожной станции Ганжа.

«Зеленые» предложили нам послать к ним в штаб офицера для переговоров. Командующий нашей группой генерал Шифнер–Маркевич согласился. Между нами и Туапсе, единственным портом, куда вела железная дорога, лежал суровый Навагинский горный хребет с перевалом Гойтх–Индюк, через который железнодорожный путь проходил через шесть туннелей. Перевал и туннели были в руках противника. Положение казалось безвыходным.

Молодой, веселый поручик Хорошкевич [5] вызвался поехать в стан «зеленых» для переговоров. Между нами и ими был разобранный железнодорожный путь. Наш бронепоезд «Генерал Дроздовский» стоял головным — перед местом, где были разобраны рельсы. Наше первое орудие было наведено на противоположную сторону «ничьей земли», где укрепились «красно–зеленые», притащив даже полевую пушку. Поручик Хорошкевич, подтянутый, с шашкой и револьвером в кобуре, ждал на нашей стороне прихода паровоза красных. Я сидел в пулеметной башне бронепоезда, готовый немедленно открыть огонь, если что‑нибудь случится с поручиком Хорошкевичем.