Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

Задавшись традиционным русским вопросом: «Кто виноват?», историк Маношин утверждает, что побежал 775-й полк 386-й дивизии. Объективности ради, стоит обратить внимание на то, что стык 386-й стрелковой дивизии и 8-й бригады морской пехоты, по приказу находился в зоне ответственности 8-й бригады, то есть, скорее всего, побежал правый флаг 8-й бригады. А позиции 386-й дивизии прослеживаются на местности в 150–200 м южнее.

По данным командира 8-й бригады П.Ф. Горпищенко: «Наша рота в районе водокачки Новых Шулей, выброшенная туда с целью недопущения противника до Сапун-горы, была окружена и уничтожена. Противник силами до двух батальонов вслед за отступающими, справа зашел в тыл бригаде. Развернули против них 3-й батальон. Проводная и радиосвязь были нарушены».

Из отчета П.Ф. Горпищенко: «К 12 часам дня бригада понесла потери до 80 % и начала отход к английскому редуту «Виктория». Штаб бригады потерял связь со своими частями, соседями и штабом армии. Когда перешли на редут «Виктория», то в штабе Капитохина (комендант IV сектора и командир 95-й стрелковой дивизии) получили приказание создать оборону, остановить отступающих, но из-за больших потерь удалось создать лишь прикрытие. По имеемым данным, комиссар бригады полковой комиссар Силантьев, вступивший в командование после моего ранения, сформировал из остатков бригады батальон из 350 человек».

В действительности ситуация развивалась несколько иначе. После прорыва румын на стыке с 386-й дивизией, около 9 часов утра, противник оказался на левом фланге бригады, и к 10 утра бригада уже была окружена в районе отметки 38.0. Комиссару Силантьеву удалось вместе со штабом выйти из окружения, и он из тыловых частей сформировал новый «батальон», численностью около 350 бойцов. Но основная часть 8-й бригады, которую, по воспоминаниям, возглавлял начальник штаба Н.А. Стальберг, осталась в окружении.

На направлении главного удара немецких войск части советской 7-й бригады стояли жестко. Из воспоминаний Е.И. Жидилова: «Мы на своем наблюдательном пункте стоим, как над огнедышащей пропастью. Уцелел ли кто-нибудь на нашем переднем крае? Связываюсь с командирами батальонов. В трубке телефона скрежет, визг. С трудом различаю голос капитана Филиппова. Ожидаю самое страшное. Но комбат говорит спокойно, невероятно спокойно:

– Район батальона сплошь накрывается снарядами и минами. Роты укрываются в щелях и окопах. Все в порядке, товарищ генерал!

Я знаю, чего стоит Филиппову этот успокаивающий доклад. Какая сила воли у человека! Ведь наверняка в батальоне есть и раненые и убитые. И с каждой минутой их все больше. Но в словах капитана нет и тени растерянности. То же я слышу и от Родина, и от Попова. Люди держатся наперекор всему. Вражеский огонь нарастает. С рассветом прилетают «Юнкерсы». Они бомбят наши вторые эшелоны и тылы. Оглядываюсь по сторонам. Всюду одно и то же – черные столбы земли и дыма, яркие, как молнии, вспышки. И справа, и слева, и позади нас. Гитлеровцы наносят удар не только по позициям нашей бригады. У соседей не легче. Весь фронт в огне.

– На левом фланге движение! – слышу тревожный крик начальника оперативной части капитана 3-го ранга Бабурина.

– Значит, живы наши соседи, – радуется Ищенко.

– Живы-то живы, но они отходят, – с тревогой замечает Бабурин.

Да, это действительно так. Подразделения нашего левого соседа – 386-й стрелковой дивизии – медленно перемещаются к Сапун-горе. Телефонная связь с ними нарушена. Мы видим, как отчаянно дерутся наши друзья – красноармейцы. Винтовочным огнем, гранатами, штыками отбиваются они от врага, но слишком неравны силы.

И гитлеровцы хоть и медленно, но теснят красноармейцев. Наш пятый батальон пытается помочь соседу. Филиппов организует фланговый ружейный и пулеметный огонь по прорвавшемуся на гору противнику. Немцы думали, что они сожгли все живое на склоне горы. Но они ошиблись. Батальон моряков живет и борется. Меткие очереди наших пулеметчиков заставляют немцев залечь. Тогда противник вновь обрушивает на окопы батальона огонь минометов и пушек, подтянутых теперь вплотную к Сапун-горе.

– Прочно удерживаю позиции, – по-прежнему спокойно докладывает Филиппов.

Но прорыв на левом фланге уже не прикрыть. Войска противника обтекают наши позиции. Их головные отряды прорываются в двух направлениях – на Корабельную сторону Севастополя и на Английское кладбище. Приказываю первому батальону развернуть одну стрелковую роту, усиленную двумя станковыми пулеметами и взводом противотанковых ружей, фронтом к Ялтинскому шоссе. И тут телефон замолчал. Проводная связь прекратилась со всеми батальонами и со штабом армии. Восстановить ее не удается. Снаряды падают так часто, что линии рвутся сразу в нескольких местах. Действует пока лишь радиосвязь»[339]. Связь пропала у всех командиров, причем одновременно, около 7 утра. Эта точка отсчета позволяет синхронизировать состояние всех частей. Почему?