Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

Из воспоминаний ветерана немецкой 132-й пехотной дивизии Г. Бидермана: «В 12.00 наши передовые штурмовые группы продолжали удерживать «Бастион» (укрепления вокруг КП 30-й батареи), отражая мощные контратаки противника. В промежуток времени между 12.50 и 13.15 каждая батарея нашего артиллерийского полка выпустила по «Шишковой»[32] по 80 снарядов. И все равно эти позиции стойко защищались советской пехотой, которая отказывалась уступить даже пядь земли. Солдаты-ополченцы, стремясь удержать «Бастион», вступали в рукопашный бой. В ходе отчаянных советских контратак сражение перекатывалось взад-вперед – мы брали позиции, отдавали и вновь отвоевывали их. Позиции были устланы телами убитых и умирающих. Ходячие раненые бродили, пошатываясь, ничего не соображая в дыму, охватившего окопы. Отряды противников нераздельно смешались в схватке, стреляя друг в друга, избивая друг друга прикладами и коля штыками»[33].

Из немецкого документа «Борьба за Севастополь»: «17 июня. В этот день в 13 часов 30 минут пикировщики сбросили на территорию батареи 20 бомб. Сосредоточенным артиллерийским обстрелом проволочные заграждения были прорваны, а минные поля засыпаны. Воронки, образовавшиеся в результате разрывов бомб и мин, облегчали наступление атакующих войск. Гарнизоны внешнего оборонительного пояса были большей частью уничтожены, а входившие в его состав легкие оборонительные сооружения разбиты. В результате бокового попадания в западную бронированную башню одно ее орудие было полностью, а другое частично выведено из строя. Прямое попадание в амбразуру восточной башни вывело из строя оба орудия. Подземный ход к дальномерной установке был засыпан, все входы и железобетонное покрытие каземата остались почти нетронутыми. На защитников батареи обстрел (по их показаниям) не оказал никакого воздействия.

На штурм батареи были назначены 213-й полк, 1-я и 2-я роты 132-го и 1-я рота 173-го саперного батальона[34]. Ранним утром 17 июня 1942 года был предпринят штурм, продолжавшийся до полудня в направлении противотанкового рва, открытого к востоку от батареи поперек водораздела.

Противник оказал упорное сопротивление. Огневые точки, стрелявшие по фронту и флангам, были приведены к молчанию с помощью пехотного и артиллерийского огня. Первая и вторая роты 132-го саперного батальона атаковали фортификационные сооружения, расположенные перед батареей… Продвижению атакующих частей препятствовали сильный артиллерийский и минометный огонь противника из долины реки Бельбек и с расположенных к югу склонов, а также огонь снайперов и контратаки. Около 14.30 в результате повторного нападения западный склон возвышенности был занят. Удалось занять и подход к командному пункту на восточной оконечности подземного хода»[35].

Остатки двух батальонов 7-й бригады, 90-й стрелковый полк 95-й стрелковой дивизии оказывали упорное сопротивление. В связи с гибелью командира 90-го полка подполковника Г.А. Смышляева руководил боем на этом участке майор С.К. Роткин. В связи с угрозой окружения части 161-го полка (командир – майор И.П. Дацко) начали отход на левый берег р. Бельбек и заняли позиции в районе Бартеньевки.

В связи с тем, что пехота понесла тяжелые потери, позиции артиллерии, поддерживавшей советские части, оказались открытыми. Из воспоминаний Д.И. Пискунова: «Около четырнадцати часов 12 тяжелых танков и два транспортера с пехотой противника атаковали 4-ю батарею 57-го артполка, которой командовал старший лейтенант Миронов. Располагалась она в районе высоты 93,1, 1,5 км юго-западнее станции Мекензиевы горы. Личный состав батареи дрался до последней возможности и почти до последнего солдата. Ей помогали своим огнем 7-я батарея артполка и противотанковая батарея старшего лейтенанта Куценко. Под воздействием их огня транспортеры с пехотой поспешно отошли к станции. Но танки проявили упорство и поплатились за это. Семь из них были подбиты, не дойдя 300–400 метров до позиции батареи, остальные пять покинули поле боя, отступив в дубняк южнее станции Мекензиевы горы.

Командир батареи старший лейтенант Миронов, управлявший огнем своих орудий прямо с позиции, был убит прямым попаданием вражеского снаряда в грудь. Погиб и политрук батареи младший политрук Шевченко, принявший командование над батареей после смерти командира. Два человека из орудийных расчетов, оставшиеся в живых, не покинули позиции своей батареи, они продолжали стрелять из орудий до самого вечера»[36].

Башни 30-й батареи в результате обстрела имели повреждения. Согласно данным допроса Д. Литвиненко, захваченного в этой атаке немецким 173-м саперным батальоном, «башня № 2 стрелять не могла, и в первые дни наступления была сильно повреждена попаданием сверхтяжелого снаряда. Весь личный состав башни, примерно 30 человек, выбыл из строя, броневые плиты второй башни отвалились, и орудия заклинило. Башня № 1 была повреждена рикошетом сверхтяжелого снаряда, при этом мамеринец[37] отвалился»[38].