Последние дни. Павшие кони

Он положил оружие на колено, вытер ладонь насухо о второе. Снова взял пистолет. Подался вперед, но не смог заставить себя сдвинуться.

Самым простым было просто аккуратно сунуть ствол оружия в собственный рот и спустить курок. Как и говорил Фрэнк, это избавит всех от неприятностей. Но потом он вспомнил о Борхерте, как душил его одной рукой и пытался не отключиться. «Один магазин, – сказал он себе, – всего один магазин», – но сам при этом понимал, что ему плевать, сколько он потратит магазинов и что с ним будет.

Солнце коснулось горизонта и медленно зашло, опустились сумерки. Свет так и не включили, и один охранник только что сменил другого, а второй, скучая, бродил вдоль забора рядом с Кляйном и уже поворачивал назад. Кляйн на цыпочках выбрался из кустов, легко подбежал к нему и выстрелил в затылок – глушитель при выстреле глухо кашлянул. Охранник повалился как подкошенный, не издав ни звука. Кляйн продолжил бежать вдоль забора, и там, у ворот, второй охранник уже поднимал свой огнестрельный протез и смотрел на него. Кляйн выстрелил, и шальная пуля задела оружейную руку охранника, выбив искры. Кляйн выстрелил еще, и в этот раз пуля угодила человеку в грудь. Охранник упал, но успел выпустить в землю несколько пуль из протеза.

«Чтоб тебя», – подумал Кляйн.

Когда он подошел, сектант еще двигался, корчился на земле, его глаза стекленели в темноте, из груди била кровь, он безумно и часто дышал. Кляйн сломал ему шею каблуком, потом скатил с дороги, между будкой и забором. Затем встал перед будкой и подождал.

Пару минут спустя он услышал шаги, и на расстоянии показался человеческий силуэт с четкими контурами, но неразборчивым в темноте лицом. Кляйн, стоя спиной к будке, надеялся, что еще менее узнаваем, что пистолет издали сойдет за огнестрельный протез.

– Всё в порядке? – спросил силуэт.

– Всё в порядке, – ответил Кляйн.

– А что за выстрелы?

– Это не отсюда.

– Нет? А где твой напарник?

– Ушел вдоль забора, – ответил Кляйн. – Проверяет, нет ли каких проблем.

– Это не по протоколу.

– Я ему так и сказал.

Тот тихо выругался, затем вздохнул. Потом с новой интонацией в голосе вдруг спросил:

– А почему вы не включили свет?

Кляйн быстро выстрелил, целясь ему в голову. Человек растворился в темноте у земли, и Кляйн слышал, как он громко бьется и булькает. Кляйн бросился вперед, упал на него и ударил пистолетом по голове, потом бросил оружие и задушил охранника одной рукой – глаза жертвы были слабым отблеском в темноте, который медленно затухал.

Шея сектанта оказалась влажной и склизкой, и, чтобы нормально его душить, Кляйну пришлось закрыть дырку, простреленную в горле. Когда он оторвал руку, она вся стала скользкой и мокрой от крови, так что пришлось вытереть ладонь, как получилось, о штаны мертвеца, прежде чем найти пистолет в темноте и встать.

«Три мертвеца, – подумал он. – Но четыре патрона. Но все еще человек».

Он двинулся по дороге, держась ближе к обочине. Впереди были рассыпаны огни – сердце поселения.

«Осталось два патрона», – подумал он, а потом пожалел, что попросил браунинг.

Он прошел мимо ряда домов, во многих из которых горел свет, потом свернул на дорожку поменьше, где дома встречались реже, по-прежнему держась обочины. Вошел в третью аллею, небольшую, обсаженную деревьями, что заканчивалась перед маленьким двухэтажным домом, где недолго жил он.

Отсюда Кляйн отступил назад, поискал тропинку, уходящую от дороги; дробленые ракушки, казалось, сверхъестественно светились в темноте. Аккуратно последовал по ней, держась сбоку, чтобы не хрустеть при ходьбе.

Тропинка уходила в деревья, потом опускалась. Где-то здесь камера наблюдения, на дереве, вдруг вспомнил Кляйн, а потом спросил себя, сколько камер уже прошел, даже не заметив. «Сигнал от них транслируется в будку у ворот или куда-нибудь еще?» – подумал он. Надо было зайти в нее, хотя бы заглянуть, но теперь уже поздно.

Вот и она, угловатая неровность в тени, высоко на дереве. Он протиснулся через кусты и обошел камеру, медленно пробираясь обратно к тропинке, что оказалось непросто, так как она сворачивала. Кляйн проследовал по ней вверх по склону, где она превращалась в усаженную деревьями дорогу.

Там перед ним, за забором, стоял старый особняк, некоторые его окна были освещены и отбрасывали на газон нежное сияние. В воздухе еще стоял запах гари, заметил Кляйн. Чем ближе он подкрадывался, тем смрад становился сильнее. Местами лужайка была темнее – видимо, выгорела, по одной стене здания поднимались следы сажи. Заглядывая через калитку, Кляйн увидел у входа кучу древесины, пилу. «Я хотя бы произвел впечатление», – подумал он.

«Что теперь?» – спросил себя Кляйн и начал искать охранника. Тот стоял сразу за забором, возле ворот. «Что теперь?» – спросил он себя.

Кляйн встал и быстро подошел к воротам:

– Не стреляйте. Не стреляйте. Это я, Рамси.

– Рамси, – сказал охранник. – Что… – К этому времени Кляйн уже подобрался достаточно близко, чтобы прострелить ему голову.