Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена

Интерес самого художника – Карла Брюллова – к этой теме был много ранее пробужден восторженными рассказами его старшего брата Александра, который посетил Помпеи, где занимался обмерами и зарисовками помпеянских зданий. Поднявшись однажды на форум – центральную городскую площадь Помпей, Александр, охватив взглядом представившуюся ему картину, «перенесся, – по его словам, – в те времена, когда эти стены были еще обитаемы, когда этот форум, где тишина была прерываема какой-нибудь ящерицей, был наполнен народом… Но что это? Я вижу огненные реки, вырывающиеся из огромного жерла, они… разливаются и поглощают все встречающееся. – Меж тем дождь песку, золы и камней засыпает пышные Помпеи; Помпеи исчезают перед моими глазами…» Нужно ли удивляться, что Карл Брюллов, приехав в Неаполь, сразу же поспешил в Помпеи, где часами бродил по улицам и переулкам, совсем недавно раскрытым археологами. Его зоркий глаз художника отмечал все приметы живого присутствия людей, застигнутых врасплох страшной катастрофой. На стенах домов сохранились сделанные красной краской надписи, сообщающие о предстоящих зрелищах в цирке, театре, объявления о сдаче внаем помещений или продаже имущества. В тавернах, на столах – пятна, оставленные чашами с вином. Широкие улицы, вымощенные плитами, прекрасные дома с тенистыми внутренними двориками, украшенными статуями, с непременным фонтаном, дававшим дополнительную прохладу, казались покинутыми их хозяевами совсем недавно. Однако художник выбрал для своего произведения местом действия дорогу Гробниц, по которой хлынул поток людей, пытавшихся спастись от землетрясения и рушащихся зданий. Желая достичь полной убедительности и достоверности, Брюллов тщательно изучил и скопировал не только драгоценные украшения и предметы быта, обнаруженные археологами, работавшими в Помпеях, и хранящиеся в Неаполитанском музее. Он использовал в своей композиции те позы, в которых были найдены при раскопках скелеты погибших помпеянцев: упавшую с колесницы женщину, мать, обхватившую прижавшихся к ней дочерей, молодую пару супругов или влюбленных, застывших в последнем объятии. Воссоздавая на полотне картину страшного стихийного бедствия. Брюллов следовал точному описанию катастрофы, сохранившемуся у римского писателя Плиния Младшего[824], которому в восемнадцатилетнем возрасте привелось стать очевидцем страшного извержения Везувия, погубившего Помпеи. Вместе с матерью Плиний Младший находился в городке Мизене, расположенном на морском побережье в 25 км от Везувия и в 30 км от Помпей. «…Был уже первый час дня, – вспоминал Плиний Младший, – день стоял сумрачный, словно обессилевший. Здания вокруг сотрясались; мы были на открытом месте, но в темноте, и было очень страшно, что они рухнут. Тогда, наконец, мы решились выйти из города… Огромное количество людей теснило нас и толкало вперед. Выйдя за город мы остановились… Наши повозки, находившиеся на совершенно ровном месте, кидало из стороны в сторону… Мы видели, как море отходит от берега; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его от себя. Оно отступало: на песке лежало много морских животных. С другой стороны[825] в черной страшной туче там и сям вспыхивали и перебегали огненные зигзаги, и она раскалывалась длинными полосами пламени, похожими на молнии, но бо́льшими… Туча эта стала опускаться на землю, покрыла море… Стал падать пепел, пока еще редкий; оглянувшись, я увидел, как на нас надвигается густой мрак – не такой, как в безлунную или облачную ночь, а такой, какой бывает в закрытом помещении, когда огни потушены. Слышны были женские вопли, детский писк и крики мужчин: одни звали родителей, другие детей, третьи жен или мужей… Одни оплакивали свою гибель, другие – гибель своих; некоторые в ужасе перед смертью молили о смерти; многие воздевали руки к богам, но большинство утверждало, что богов больше нигде нет и что для мира настала последняя вечная ночь… Чуть-чуть посветлело; это был, однако, не дневной свет: к нам приближался огонь[826]. Он остановился вдали; вновь настал мрак; пепел сыпался частым тяжелым дождем. Мы все время вставали и стряхивали его – иначе нас раздавило бы под его тяжестью… Наконец мрак стал рассеиваться..» скоро настал настоящий день, и даже блеснуло солнце, но желтоватое и тусклое, как при затмении. Все представилось изменившимся глазам еще трепетавших людей; все было засыпано, как снегом, глубоким пеплом»[827].