Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена

– А! – Арбак остановился как вкопанный.

Такова слепота страсти, которая постигает даже самых проницательных людей. В первый раз осторожному и осмотрительному Арбаку пришло в голову, какому риску он подвергает самого себя.

– Но, – продолжала ведьма, – если вместо снадобья, от которого перестанет биться его сердце, я дам ему другое, которое иссушит и расстроит ум, сделает того, кто его выпьет, ни на что не годным, жалким безумцем, погруженным во мрак, если он отупеет и состарится раньше времени, ведь твоя цель все равно будет достигнута, не так ли?

– О колдунья! Ты больше не слуга мне, а сестра, равная Арбаку! Насколько женский ум даже во мщении изобретательней нашего! Насколько хуже смерти такая судьба!

– А риска почти никакого, – продолжала ведьма, радуясь своему злобному плану, – потому что наша жертва могла лишиться рассудка из-за множества причин, которых люди побоятся доискиваться. Он мог быть в винограднике и увидеть нимфу[151], или само вино могло оказать такое же действие – ха-ха-ха! То, в чем могут быть замешаны боги, люди никогда не расследуют слишком тщательно. Но пусть даже случится худшее, пусть узнают, что это любовные чары, – не беда: ведь приворотное зелье нередко вызывает безумие, и даже той красавице, которая его опоит, будет оказано снисхождение. Могущественный Гермес, доволен ты моей хитростью?

– За это ты проживешь на двадцать лет больше, – отвечал Арбак. – Я заново проведу линию твоей жизни среди бледных звезд – Властитель Огненного пояса умеет быть благодарным. И, кроме того, колдунья, вот эти золотые орудия построят тебе жилье поуютней: сослужив мне службу, ты заработала больше, чем гадая на решете и на лезвии тысяче невежественных крестьян.

Сказав это, он бросил на пол тяжелый кошелек, который звякнул, радуя слух ведьмы, любившей сознавать, что она может купить удобства, которые презирала.

– Прощай, – сказал Арбак. – Смотри же, бодрствуй до утра, вари зелье. Ты заставишь повиноваться себе всех своих сестер, когда расскажешь на вашем сборище, что твой покровитель и друг – египтянин Гермес. Увидимся завтра вечером.

Не слушая напутствий и благодарностей колдуньи, он быстрыми шагами вышел из пещеры на лунный свет и поспешил вниз с горы.

Проводив Арбака до выхода, ведьма долго стояла, глядя ему вслед, и когда лунный свет озарял ее призрачную фигуру и мертвенно-бледное лицо, казалось, будто Арбак чудесным образом убежал от страшного Орка, а она, стоя впереди ужасной толпы теней у черных врат, тщетно молит его вернуться и вздыхает, мечтая вновь быть вместе с ним. Потом колдунья медленно вернулась в пещеру, со вздохом подобрала тяжелый кошелек, взяла светильник и прошла в самый дальний угол. Темный проход, который круто спускался вниз, скрытый валунами и скалами так, что его можно было увидеть, только подойдя совсем близко, открылся перед ней. Она спустилась вниз по этому мрачному коридору, который словно вел к чреву земли, и, подняв камень, положила свое сокровище в ямку, где при свете светильника заблестели монеты различного достоинства, полученные от доверчивых и благодарных людей.

– Люблю смотреть на вас, – сказала она, – потому что когда я вас вижу, то чувствую себя и впрямь могущественной. И я проживу лишних двадцать лет, чтобы накопить еще! О великий Гермес!

Ведьма снова завалила ямку камнем, прошла еще несколько шагов и остановилась перед глубокой ровной трещиной. Она нагнулась и услышала странный глухой грохот, который, если воспользоваться простым, но верным сравнением, напоминал скрежет ножа на точиле. Клубы черного дыма, завиваясь спиралью, врывались в пещеру.

– Тени сегодня расшумелись больше обычного, – сказала ведьма, встряхивая седой головой. Заглянув в щель, она увидела далеко внизу длинные огненные полосы. – Странно, – попятилась она. – Всего два дня назад был виден лишь тусклый далекий свет. Что же это предвещает?

Лисица, которая шла следом за своей хозяйкой, с тоскливым воем бросилась назад, в пещеру. Ведьма вздрогнула от ее беспричинного воя – в те суеверные времена это считалось дурным знаком. Она пробормотала заклятие и поспешила в пещеру, где, колдуя над травами, приготовилась исполнить волю египтянина.

– Он назвал меня старой дурой, – сказала она, меж тем как из бурлящего котла густо повалил пар. – Когда челюсть отвиснет, зубы вывалятся и сердце еле бьется, жалок тот, кто впадает в слабоумие. Но когда, – продолжала она с торжествующей улыбкой, – молодой, красивый и сильный вдруг лишается разума, это ужасно! Гори, огонь, кипи, вода, набухай, трава, варись, жаба, – я его прокляла, и да падет на него проклятье!

В ту же ночь и в тот же час, когда происходил этот ужасный разговор между Арбаком и колдуньей, Апекид принял крещение.

Глава VIII. Дальнейший ход событий. Заговор зреет

– И ты не боишься, Юлия, идти сегодня вечером к ведьме на Везувий, да еще вместе с этим ужасным человеком?