Последние дни Романовых

В ночь 30 мая или 1(14) июня (Челышев в точности числа не помнит) в его комнату ворвались трое вооруженных людей. Он спал. Пришедшие приказали ему провести их в комнату Великого Князя. Под страхом смерти, он это сделал. Пока эти трое действовали в гостинице, четвертый пришелец оставался у телефона, не допуская до него. По мнению управляющего гостиницы, пришедшие были милиционеры (советская полиция).

Великий Князь спал. Его разбудили, сказали в чем дело; он оглядел трех незнакомцев с недоверием. Один из них предъявил ему приказ следовать в канцелярию Совета. «Мы пришли вас арестовать», — прибавил он.

«Я никуда не поеду. Я вас не знаю», — ответил Великий Князь.

Тогда один из людей грубо схватил его за плечо и крикнул: «Ах вы, Романовы, надоели вы нам».

Пришлось послушаться. Джонсон, пришедший в комнату, попросил, чтобы увели и его. Неизвестные нехотя уступили его настояниям.

У милиционеров был автомобиль. Они сели в него с арестованными. Никто в Перми ни Великого Князя, ни его секретаря более не видел. Их увезли в Мотовилиху, завод, лежащий в нескольких верстах от Перми на Каме и там убили; тела их были брошены в доменную печь.

Со слов одного свидетеля арест и убийство выполнено помощником начальника Пермской милиции коммунистом Жужковым с Алексеем Ивановичем Плешковым и Иваном Петровичем Берсеневым. Плешков служил начальником милиции в Мотовилихе, но потом был уволен за принадлежность к партии социал-революционеров. Берсенев, также социал-революционер, был товарищем председателя Мотовилихинского комитета. На Сибирском тракте «Жужков хотел выстрелить в него (Великого Князя), но у него сделалась осечка, т. е. револьвер не выстрелил и в это время Великий Князь его взял за шиворот и повалил под себя, и когда (говорил Плешков) я выстрелил в Князя, тогда только Жужков освободился». (Плешков, кстати, принимал участие в мученической кончине епископа Андроника).

Шофер Великого Князя Борунов рассказал другому жильцу «Королевских номеров» в Перми в день Вознесения, что ночью вошли два человека и, пока третий (караульный у телефона) задержал заведующего гостиницей, на Великого Князя надели мешок и увели вместе с Джонсоном на улицу, где стояла крестьянская телега, на которую положили Великого Князя и увезли по направлению к заводу Мотовилиха. Труп Великого Князя был брошен в заводскую доменную печь.

Местом избиения другой части Императорской семьи был Алапаевск, уездный город Пермской губернии, замечательный только своим монастырем.

Тамошняя городская школа с некоторых пор служила тюрьмой для многих членов Династии. Тут находились Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна, Великий Князь Сергей Михайлович, трое сыновей покойного Великого Князя Константина Константиновича, Иоанн, Игорь и Константин, и, наконец, Князь Палей, сын Великого Князя Павла Александровича.

Никто из этих лиц ни малейшего противодействия большевикам не оказывал. Их арест решительно ничем не оправдывался.

Великая Княгиня посвятила себя в Москве помощи ближним. Она основала благотворительную религиозную общину…

В начале войны Великая Княгиня в сопровождении своей сестры, маркизы Мильфорд-Равен, объезжала монастыри на Урале и заехала помолиться в Алапаевск. Он сделался местом её узничества и мученичества. Её сопровождала одна из общинских сестёр.

Сергей Михайлович, генерал-инспектор артиллерии, достоин величайших похвал. Когда Дума высказалась против монопольного занятия Великими Князьями видных административных должностей; она сделала исключение для него и для Великого Князя Николая Николаевича. Государь это одобрил.

Князь Иоанн, женатый на Княжне Елене Сербской, не мог свидеться со своей женой, которая храбро приехала делить его заключение. Он и братья его политикой не занимались. Семнадцатилетний князь Палей был уже выдающимся поэтом. Что они сделали, эти молодые люди, чтобы заслужить смерть? Ничего. Но Романовская кровь, текущая в их жилах, была им приговором. Управляющий делами Вел. Князя Сергея Михайловича Федор Михайлович Ремес делил их судьбу.

Одобренный Янкелем Свердловым план убийства Царской Семьи был применен и в Алапаевске, лишь с некоторыми изменениями. Приведу одно из показаний, сделанных в Екатеринбурге. В минуту отъезда Государя из Тобольска, Президиум Уральского Совета обсуждал их судьбу. Был, между прочим, вопрос о том, не устроить ли крушение поезда и объявить потом, что несчастье произошло вследствие попытки бегства. Эта мысль, тогда отвергнутая, была, в измененном виде, вновь поднята, чтобы отделаться от алапаевских узников.

В ночь с 4(17) на 5-ое июля 1918 года их разбудили, говоря, что чехословаки приближаются к городу. У подъезда ожидали крестьянские повозки. Объяснили, что это для поездки на завод Синячкина, где они будут в безопасности. Не подозревая ожидавшей их участи, они сели и поехали.

В 12-ти верстах от города дорога проходит лесом, где находятся шахты — заброшенный железный рудник — подобный Верх-Исетским.

Здесь обоз остановился. Беззащитные узники были перебиты дубинами. Сергей Михайлович был прикончен револьверным выстрелом в голову.