Последние дни Российской империи. Том 2

Земельный, рабочий, половой, военный — все так называемые проклятые вопросы, все решаются просто: живите во Христе. Трудясь над землёю, создайте внутри себя Царство Божие, постройте в сердце своём храм любви к ближнему — больше, нежели к себе, и не станет проклятых вопросов, но все станет ясно. Вот что есть — истина.

LIII

— Учение Христа и христианская церковь как общество верующих — это вещи разные, — тихо и задумчиво проговорил отец Василий. — На этом многие, даже и сильные духом люди, каковым, несомненно, был гр. Лев Николаевич Толстой, не раз спотыкались. Церковь — от мира сего, церковь от нижних, учение же Христово от высших, не от мира сего.

Отец Василий задумался и наконец проговорил:

— Когда все люди станут христианами, тогда и церкви с её князьями — епископами и со всем синклитом не станет. Но тогда и власти не будет… Тогда наступит истинное Царствие Божие…

Он опять помолчал.

— Нет… — сказал он, — невозможно… не от мира сего… А пока мир во грехе стоит, пока сердце распалено злобою, и ненависть к брату кипит в сердце… нужна она… Сердце Богу сокрушённое и смиренное… И алтарь всесожжении… и золотая мечта — сказка… и шестикрылые серафимы, и таинство, и шёпот у престола, и воздеяние рук и одежды, от покроя которых пахнет веками древности, и дым кадильный… все нужно… Грубо сердце, ожесточили его заботы злые, колючие, сокрушила его зависть житейская, и надо, чтобы лик небесный воспел и возглаголил: «благослови душе моя Господа, благословен еси Господи! Благослови душе моя Господа! И вся внутренняя моя…» Из тьмы веков нисходит на вас со старых икон, с золота иконостаса, с жеста благословения, из напева хора церковного великое прошлое. Отец, мать, дед, прадед, пращур — так молились и кланялись так, и свечи возжигали и простирались, касаясь лбом холодного пола, когда в сумраке алтаря появлялась в дыме кадильном чаша и дрожащий голос иерея нёсся, как бы из глубины тысячелетий: «Всегда, ныне и присно и во веки веков!..»

От нижних церковь зовёт ваше сердце к высшим и настраивает вас к делам любви.

Церковь не только национальна, она всемирна. От Иоанна Златоуста и Василия Великого, творцов литургий, и до наших дней она неизменна. От них к апостолам, от апостолов к Христу. И когда в замершей тишине мягко говорит вам хор: да приидет Царствие Твоё — вы знаете, что так молиться учил вас Христос.

Уважающее себя государство, любящее граждан, стремящееся к уничтожению смертной казни, к христианской любви и богатой хорошей жизни своих граждан, никогда не отделится от Церкви. Церковь есть лучшая часть государства.

Государству, разъедаемому политическими партиями, Церковь опасна. Церковь настраивает на любовь. А может ли монархист любить социалиста и социалист понять монархиста?

Но государство, отделившееся от Церкви, обрекает подданных своих на вечную борьбу, на ненависть и взамен Церкви устраивает — митинги, партийную дисциплину, демонстрации, смертные казни и избиения одних граждан другими.

Церковь с её обрядами, молитвы, постановка свечей, крестное знамение и вздохи, самое таинство — исповедь и причащение, — только богохульство, если нет великой христианской любви к ближнему.

«Ибо, — пишет Галатам апостол Павел, — весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя»[41].

«Кто говорит: «Я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, которого не видит?»[42].

Отец Василий замолчал. Саблин лежал на койке, ничего не возражая. В комнате было тихо.

— Если бы не было Церкви, — сказал отец Василий, — как и откуда люди научились бы кроткому учению Христа? Религию нельзя преподавать в гимназии или школе, как философию или математику. Её нужно повторять непрерывно, повторять в обстановке необычной, такой, чтобы била по воображению и захватывала сердце. Ведь и те, кто несёт нам учение дьявольское, проповедники ненависти — социалисты — они тоже ищут митингов, шумных процессий, пения гимнов, зовущих к мятежу и убийству. И у них есть свои гражданские панихиды и демонстрации, чтобы распалить злобою сердце человека, ещё кроткое с детства воспринятого учения Христа. И как спасётесь вы без Церкви, откуда узнаете вы Истину и откроете внутри себя Царство Божие, если не возьмёте иго Его на себя и не научитесь от Него; ибо Он кроток и смирен сердцем; и найдёте покой душам вашим. Ибо иго Его благо и бремя Его легко!..

LIV

Когда Саблин проснулся на другой день, он увидал, что отца Василия не было; его койка была тщательно прибрана, и служитель снимал с прута у изголовья написанный мелом скорбный лист.

— Где батюшка? Он уехал? — спросил Саблин.

— Так точно, — отвечал служитель. — Сегодня рано утром. Встали, собрались и уехали. Прямо на фронт.

— Как же это так? А разрешение?